блестящим петушиным пером, хлопнул по поясу с одиноким кинжалом в одобренные «Эдиктом об оружии» две ладони длиной и, совершенно не глядя под ноги, подошел ко мне.

— Куда теперь? — спросил он с улыбкой, от которой болезненно сжалось сердце.

Святая Интруна, я не могу его потерять. Не могу!

И не потому, что это будет стоить мне королевской милости, а, может, и жизни. Я просто не могу его потерять.

Я поправила шляпу. И волосы. Проверила спрятанный в рукаве нож. И едва не вздрогнула, когда Дарьен перехватил мою руку. Пришлось отвернуться и ответить тоном нарочито спокойным.

— К нотариусу.

— К нотариусу? — удивленно хмыкнул Дарьен. — Вот уж не думал, что они удостоверяют такие контракты.

— Жизнь полна сюрпризов, — ответила я, расправляя плечи.

И один, большой и, надеюсь, крайне неприятный, я как раз собираюсь устроить.

В отличие от наставницы, отвращения к многошумной, пропитанной раздражающей какофонией запахов столице я не питала. И сейчас, вдыхая тяжелый, прелый воздух, я вновь приучала глаза к серости мостовой, охряной кладке ограды и облупившейся штукатурке домов, что пялились на нас заколоченными, в большинстве своем, окнами задних фасадов — не все верноподданные готовы были платить королевский налог. Открылась черная дверь, и содержимое медного таза окатило зазевавшуюся кошку. В обители святого Ива ударил колокол.

Нам определенно стоило поторопиться.

Улица, на которой вот уж без малого двадцать лет вел дела мэтр Ардо, носила имя Милосердия. Не только я, но и сам хозяин трехэтажного дома с кованым писчим пером и свитком вывески над входной дверью находил это совпадение весьма забавным.

Я ухватилась за начищенный до блеска бронзовый молоточек и постучала.

Удар. Пауза. Еще два. И, выждав вдох, повторить.

Ответом мне стала тишина. Странно. Я потянула было молоточек, но тут же отпустила. Шагнула в сторону, заглянула-таки в окно и сквозь щель в темных гардинах увидела в приемной знакомую рыжую макушку.

Жак еще в конторе, а значит, и мэтр тоже. Хорошо. Тогда какого — кого там в таких случаях поминает Дарьен? — никто не открывает?

— Опоздали?

Я обернулась на голос Дарьена и застыла, на мгновение забыв о мэтре Ардо. Потому что человек, говоривший с королем на ты, сидел посреди улицы на корточках и гладил кошку. Кошка мурлыкала и охотно подставляла под ладонь серую голову с белым пятном между ушами. Это было… Мило.

Впрочем, если подумать, святой Ив, также питал к этим созданиям душевную склонность. Потому монахи его обители не выгоняли кошачьих из храма даже во время службы и подкармливали к тихому недовольству жителей соседствующих с монастырем улиц. Вот и эта, обнюхав перчатку Дарьена, мяукнула требовательно, а когда поняла, что съестного не получит, развернулась и потрусила в сторону монастыря. Дарьен выпрямился. Улыбнулся и кивком указал на скрипнувшую за моей спиной дверь.

— Похоже, не опоздали.

За дверью оказался не привычный мальчишка-клерк, а девушка в коричневом саржевом платье. Чепец, передник и перьевая метелка в грубоватых руках выдавали в ней горничную.

— Нам нужен мэтр Ардо, — я сняла шляпу и приготовилась было шагнуть в дом, но девица не шелохнулась.

Она повторно изучила мой дорожный мужской наряд, и взгляд больших темных, как переспелые вишни, глаз из любопытного превратился в осуждающий.

— Кто его спрашивают?

Не наблюдай я в окно знакомую обстановку и долговязую фигуру Жака, я решила бы, что ошиблась домом. Двери конторы мэтра Ардо, впрочем как и мэтра Роше, и еще дюжины знакомых мне нотариусов, открывались на условный стук в любое время дня и ночи. И никогда стучащему не задавали вопросов столь неприличных.

— Клиент, — я попыталась обойтись без спора.

От моего тона девица заморгала, но позиций не сдала. Только прижала к груди метелку и упрямо спросила:

— Какой?

Ситуация вырисовывалась преглупая — не врываться же в дом силой? — и я решила зайти с фланга.

— Позовите Жака.

При упоминании секретаря девица умудрилась одновременно покраснеть и зыркнуть на меня совсем недоброжелательно. Признавая, что маневр был выбран неудачно, я набрала в грудь воздуха. Имя покатилось по полутемному коридору, а мгновение спустя из-за приоткрытой двери в контору вылетела знакомая фигура.

— Что происходит? — в пять длинных, как у цапли, шагов, Жак оказался у входной двери, и ловко отодвинул еще больше покрасневшую девицу. — Ножента? Почему ты отвечаешь посетителям? Где Тадек?

О, этот взгляд. Тяжелый, словно колодки позорного столба на площади Справедливости. Так мэтр Ардо смотрел на нерадивых клерков, должников и вареную рыбу. Молчаливо порицать тарелку наставницы он, конечно, не рисковал, а вот мою… Пожалуй, только к третьему, если не четвертому, ужину я научилась выдерживать этот особый взгляд.

— Госпожа отослали его к энну Экле. За пирожными.

Госпожа?

Я приподняла бровь, Жак закатил глаза, а бедняжка Ножента облизнула губы и так отчаянно крутанула метелку, что одно из перьев так и осталось в побелевших пальцах.

— Ясно, — устало выдохнул Жак. — Я провожу посетителей, а ты, Ножента, ступай. И скажи госпоже, что мэтр Ардо задержится.

— Н-но, госпожа велели…

— Что еще?

— К-карточку… Спрашивать.

Скажи она, что из вод Полулунного вышла процессия нагих дев, и с полного одобрения Верховного Прелата, процессия эта проследовала по улицам города, я удивилась бы меньше. Но я представила себе. Не процессию, конечно, а карточку. Мою. Стрейджена. Толстого Йенсора или любого из мира, в дела которого посторонних посвящать не принято.

И похоже, в рыжую голову Жака пришла та же идея. Побледнел он во всяком случае знатно, в цвет лучшего кайсанского фарфора.

— Святого Ива ради, Ножента… Поди прочь, и чтоб я больше не видел тебя у двери!

Девица исчезла из коридора быстрее кошелька, срезанного у подвыпившего вельможи. Жак прочистил горло.

— Это…

— Ничего, — я покачала головой. — Мы можем войти?

— Да! Да, разумеется.

Он проводил нас в приемную, уже пустую в этот час и, поправляя шейный платок, сказал:

— Я прошу прощения за это досадное недоразумение. Позвольте заверить, для мэтра Ардо конфиденциальность клиента священна, как плащ святого Ива.

И смотрел он, объяснимо, на Дарьена.

— Не сомневаюсь, — серьезно ответил тот, и плечи Жака, до этого жесткие, точно доска, дрогнули расслабляясь.

— Я доложу мэтру о вас.

— Не надо, — я стянула перчатку, — думаю, мэтр не съест меня, если зайду без объявления. Тем более у тебя здесь посетитель…

Мужчины посмотрели друг на друга.

— А там дверь, в которую могут постучать. Кстати, давно у вас тут… Так?

— Третий месяц, — поморщился Жак.

И махнул в сторону тяжелой двери.

Хвала Интруние, тлетворное влияние незримой и незнакомой мне госпожи, чувствовавшей себя вправе отправлять клерков мэтра за пирожными,