Заливай кивнул, будто одобряя.

– В общем, джип последовал за байком, за городом сделал обманный ход и на пустынной дороге выехал наперерез. Столкновения не удалось избежать. Затем машина сдала назад, будто собиралась наехать на сбитого мотоциклиста, помигала фарами и уехала.

И так как Виктор молчал, сверля Марину взглядом, она вбила тот гвоздь, ради которого и затеяла все это:

– Макс описал машину и частично запомнил ее номер. Судя по всему, джип принадлежал вашей супруге.

Повисла тишина, но реакцию выказали только Люсинда с Лидой, от которых Макс скрыл, кому принадлежал внедорожник. Шеф сидел, опустив взгляд на свои сложенные на столешнице ладони. Виктор снова отстучал пальцами короткий ритм, а затем громогласно объявил:

– Джип моей жены в розыске. Где он находится, кто угонщик – не известно. Но его ищут. Авария зафиксирована?

– Да. Водители других машин вызвали на место ДТП дорожную полицию и медиков.

– Хорошо, – кивнул Виктор, вытаскивая из кармана пиджака телефон. – Помощь парню нужна? Где он? В больнице, дома?

– На задании, – криво усмехнулась Марина. – Продолжает заниматься вашим делом.

Виктор посмотрел на нее с уважением – за прозвучавший в ее тоне сарказм. И Марина, несмотря на патовость ситуации, улыбнулась.

– Хорошо, – повторил Заливай, но с заметным облегчением, и набрал чей-то номер. – Игорь, машина засветилась в ДТП. Сбила мотоциклиста.

Он кому-то пересказал то, что услышал от Марины, затем убрал телефон в карман и кивнул, давая знак продолжить. Слово вновь взял Сергей Степанович:

– Моя команда связывает гибель вашей супруги и блогеров со взрывом, случившимся на концерте десять лет назад. У нас пока нет имен, нет доказательств, но мы над этим работаем. Люсинда, твоя очередь. Принеси, будь добра, ватман с вашими схемами. И расскажи о визите в это воскресенье к дому блогера. Связь с концертом предположила Марина, но пусть продолжит Люсинда.

Это собрание оказалось самым длинным и выматывающим из всех, какие у них были. Виктор слушал, но постоянно перебивал вопросами и уточнениями, иногда кому-то звонил. Люси держалась как могла. В один из моментов ей на помощь пришла Марина. Лида же большей частью отмалчивалась, но гипнотизировала взглядом то Виктора, то Сергея Степановича. Марине хотелось бы знать, о чем думает коллега, но, возможно, Лиде была интересна реакция мужчин: считывала мимику, жесты и, может, какие-то только ей понятные вибрации.

Наконец, спустя два часа или две вечности, все завершилось. Сергей Степанович поблагодарил сотрудниц и вышел проводить Заливая.

Люсинда без сил опустилась на стул и прикрыла глаза. Марина хотела было выйти на кухню, чтобы заварить себе чай, но ее остановила Лида:

– Скажи, Степаныч тебе тоже защиту из рун ставил?

– Да. Как и всем.

– Да не всем, – горько усмехнулась Лида. – Себе и Гере я сама делаю.

– Что ты хочешь этим сказать? – открыла глаза Люсинда.

– Да ничего особенного… Пока. Так, мысль мелькнула. В клубе, где погибли блогеры, мы тоже были. Тварь атаковала вначале тебя, Люсинда. Потом Макса, хоть вы оба были защищены ставами шефа. Ты сама как-то справилась. Макса пришлось спасать. А вот когда мы с Герой приехали туда же, тварь там еще оставалась, но ни на меня, ни на Геру не напала. Как не атаковала ни одного из тех, кто работал с телами. В парке на Марину налетела, судя по общим признакам, похожая сущность. Сечете?

– Пока нет, – призналась Люсинда.

– О боже… – закатила глаза Лида. – Ладно. Потом додумаете! Все, чао, шеф возвращается! Расходимся, девочки, расходимся.

С этими словами Лида выплыла из переговорной.

Остаток дня прошел без эксцессов. Шеф заперся у себя в кабинете. Лида и Люсинда были заняты текущими делами: изучали заявки, которые им передали. Марина разбирала почту, проверяла присылаемые истории. Ровно в шесть она выключила компьютер, отнесла на кухню чашку и сунула в рюкзачок рабочий блокнот. Ни Макс, ни Гера в офисе так и не появились. Марина зашла попрощаться с шефом, который что-то читал с монитора. Сергей Степанович поднял голову и мягко улыбнулся:

– Прошу прощения за сегодняшнюю резкость. Меня очень встревожило то, что случилось с Максимом. Твое выступление на собрании было блестящим. Как всегда.

Как всегда. Марина без улыбки кивнула и вышла. Ощущение, что разбилось нечто ценное, так и не покидало. Лида разговаривала с кем-то по телефону и Марине в ответ на ее прощание помахала рукой. Люсинда сказала, что немного задержится. Что ж. Марина вышла из офиса первой, хотя нередко уходила последней. И, может, потому что она чувствовала себя так паршиво, заскочила по дороге в фирменный магазинчик и купила комплект белья из невесомого нежно-голубого кружева, на который засматривалась давно. Комплект был дорогим: за такую цену она могла купить целых три удобных повседневных. Каждый раз, почти решаясь отдать крупную сумму за эту красоту, Марина в последний момент сомневалась и выбирала привычные трикотажные трусики и бюстгалтер спортивного кроя. Но сегодня то ли горечь оказалась такой полынной, что ее необходимо было перебить чем-то радостным, то ли помогли психологические курсы, задания к которым Марина с присущим ей перфекционизмом выполняла, но она уверенно протянула банковскую карточку продавцу. Из магазина она вышла опьяненной от радости и решимости. Ну и что, что ей некому этот комплект показывать! Она купила его для себя. Наташа одобрит! Сестра, в отличие от Марины, ни в чем себе не отказывала, «хотелки» не откладывала надолго, не подменяла их другими покупками из расчета «практично и дешево». Хотела – достигла!

Они получили схожее воспитание, но одна из дочерей выросла уверенной в себе и собственной неотразимости, другая же – ее противоположностью. Может, мама переживала из-за того, что младшая дочь, унаследовавшая не ее изящные кукольные черты, а крупные отцовские, вырастет с комплексом неполноценности, и постоянно делала акцент на том, как Наташа привлекательна даже с большим носом и широкими бровями? Марина же, очень похожая на маму, априори считалась красивой. Но для себя девочка сделала противоположный вывод: раз ей в сотый раз не повторяют, как она привлекательна, значит, она – дурнушка. Сейчас, конечно, смешно было об этом думать, но когда-то Марина ненавидела свой аккуратный маленький носик, считая, что красивый нос – это крупный, с горбинкой, «породистый», как у Наташи и папы. А сколько мучений ей доставляли густые кудряшки! Как же ей хотелось иметь тонкие и прямые, как у сестры, волосы! Когда Марина недавно рассказала об этом маме, та искренне удивилась и огорчилась: «Мариш, ты всегда была красавицей! Ну что ты удумала!» Так-то оно так, но