я изъял из архивов материалы Барченко. – Архивариус облизал пересохшие губы и обессиленно уронил голову на подушку. – Я уничтожил их, Коба. А теперь ты прости меня, Коба, я хочу побыть один.

Некоторое время Сталин сохранял неподвижность. Затем наклонился к больному:

– Очень жаль, что ты так и не понял меня. До конца не понял. – Затем стул под ним снова скрипнул. – Я могу что-нибудь сделать… для тебя?

Глава 19

СССР, Москва – Кольский полуостров. 15 августа 1941 года

Шифрограмма за № … от 15.08.1941 г.

«Начальнику Особого отдела Северного фронта Куприну»

Выражаю крайнее недовольство Вашей медлительностью в розыске и уничтожении вражеской разведгруппы, действующей в районе Ловозера. Напоминаю Вам, что дело «Лапландия» находится под личным контролем Верховного главнокомандующего. Тексты немецких радиограмм нами дешифрованы. Верховный очень обеспокоен содержанием последней радиограммы немецкой разведгруппы:

«Монах – Замку.

Объект обнаружен. Доступ в него без «ключа» невозможен. Хранителем «ключа» может быть проживающий в Париже бывший офицер русской Белой армии князь Александр Благовещенский. Персей займется поисками местного шамана Гаврилова, бывшего проводником академика Барченко. Рация повреждена. Прием невозможен. Приступаю к варианту «База». В пункте «Z» буду в условленное время. Монах».

Судя по этой радиограмме, разведгруппа немцев достигла своей конечной цели. Вариант «База», скорее всего, есть не что иное, как их возвращение через линию фронта.

Приказываю:

Примите безотлагательные меры к задержанию вражеской разведгруппы и их агента под кодовым именем Персей. Необходимо выяснить все о найденном ими «объекте». Как немцы вышли на упомянутого ими князя? Немедленно разыщите Гаврилова до того, как с ним встретится Персей. Предупреждаю, что отныне Вы лично и все участвующие в деле «Лапландия» будете нести персональную ответственность за ее исход.

Начальник Управления Особых отделов НКВД СССР Абакумов».

Ловозерская тундра. 15 августа 1941 года

От той круглой сопки в лесу до горы Нинчурт ему понадобилось более двух часов хода. Увидев из-за поворота заветную елочку у тропы, Архипов прибавил шаг и через минуту был у того самого места, откуда попал в подземелье, следуя за Шорнборном. Зрелище, открывшееся ему, было не для слабонервных. Ни ступеней, ведущих к уступу в обрывистом склоне горы, ни самого уступа больше не существовало. Взрывом чудовищной силы весь этот скальный массив от самой тропы был срезан начисто. Рваная, раздробленная на пласты красная стена с множеством разбегавшихся зигзагами трещин теперь обрывалась вертикально в пропасть. И даже силой воображения невозможно было представить, что здесь когда-то находился второй, устроенный древними вход в подземелье.

Его дальнейший путь пролегал вниз по руслу ручья. Именно туда вели метки лейтенанта. Похоже, что Володя Болотников, стараясь облегчить путь своему командиру, располосовал на полоски не только нательную рубаху, потому что белые полоски ткани украшали местные пейзажи через каждый десяток шагов. О том, чтобы идти по ручью, не было и речи – попробуй устоять и не оступиться на скользких голышах, под хлестким и мощным напором студеного водного потока. Но и перемещаться по каменной россыпи очень непросто. С плиты на плиту, с камня на камень, а то и на брюхе переползая под очередным скальным обломком, мокрый и совершенно продрогший от вынужденных переправ через