Артузова, несмотря на очевидные заслуги, арестуют в 1937 году. После пыток он сознается в том, что был иностранным шпионом и в возрасте 47 лет будет расстрелян. Спустя годы последует реабилитация и посмертное возведение на пьедестал как одного из самых заслуженных и талантливых советских чекистов.

Еще 2 августа 1918 года, когда стало ясно, что дипломаты будут вынуждены уехать в Москву, подчиняясь грубой военной силе, Армор целый день сжигал в печи оставленные на его попечении дипломатические бумаги. Вечером, когда работа была сделана, он в бессилии присел на стул и вдруг почувствовал, под сбой нечто неудобное.

Это оказался старый цилиндр, оставленный в доме кем-то из дипломатов. Армора душил гнев на несправедливость, которую, по его мнению, проявили Советы к представителям Антанты. На глаза ему попался массивный сейф, из которого он только что сжег все до единой бумажки. Усмехнувшись, молодой дипломат, совсем по-мальчишески сунул в сейф помятый цилиндр, запер его на все замки и запечатал посольскими печатями, поверх которых наклеил полоску бумаги с надписью по-русски «Не вскрывать, секретно, собственность Соединенных Штатов». Видевшие эту проделку коллеги только посмеялись, шутка показалась им неуклюжей. Тем не менее, настаивал Армор впоследствии историку Кеннану, она имела эффект. После того, как последний дипломат под охраной бойцов Советской ревизии покинул дом, был отконвоирован на вокзал и посажен в поезд на Москву, в бывший посольский особняк пришли с обыском. Увидев опломбированный сейф кедровцы решили, что там важные документы, которые не смог взять с собой посольский секретарь, или еще вернее — деньги, наверняка, валюта.

Печати были сорваны, ключей от замка не нашлось, да и код никто не знал. Можно, конечно, было обратиться к уголовному элементу, среди арестованных медвежатников наверняка нашелся бы мастер, который смог бы открыть сейф. Но сотрудники Ревизии решили не ждать и попробовали открыть замок сами.

После пяти часов безуспешных попыток сейф постановили взорвать. Когда, наконец, развороченная взрывом массивная дверца открылась, то разочарованию присутствующих не было предела. Кроме обрывков цилиндра внутри ничего не было.

Через пять долгих дней в разрушенном восстанием Ярославле дипломаты стран Антанты и сопровождающие их лица с задержкой в прибыли в Москву.

8 августа в кабинет старшего врача губернской больницы доктора Горталова заглянула до смерти перепуганная медицинская сестра.

— Сергей Федорович, за Вами пришли!

— Кто там ещё, у меня прием.

— Из ЧК товарищи, они хотят Вам задать несколько вопросов.

Доктор снял халат.

— Пусть пройдут в ординаторскую.

В больнице разговора не получилось. Доктору Горталову предъявили ордер на арест и на автомобиле увезли в здание бывшего страхового общества на Афанасьевской улице, переданного под нужды Губернской ЧК.

Доктор поднялся на второй этаж здания, прошел мимо концертного зала. Еще недавно это был лучший зал в Вологде, где блистали многие заезжие артисты. Теперь здесь был склад реквизированного имущества.

В одной из комнат его ждал сотрудник Вологодской губернской чрезвычайной комиссии. Он заступил на должность всего несколько дней назад и хорошо помнил инструкции, полученные в Губисполкоме от председателя Ветошкина: «Работать без перегибов, не допускать озлобления населения. Приезжие товарищи не знакомы с местными условиями, это приносит вред и тормозит работу».

Все сотрудники уездного ЧК знали, что слова относятся, прежде всего, к Кедрову и работникам оперативного отдела штаба только что организованной Завесы[25]. Что это такое никто, в Вологде пока не знал.

— Здравствуйте, Сергей Федорович, — приветствовал чекист доктора Горталова, — уж извините за назойливость, опасались, как бы Вас в гости не позвал кто-нибудь ещё.

— Чем обязан?

— Нас интересует всё, что Вы знаете о посольствах.

— Что я знаю? Ничего такого, я лечил посла Френсиса как доктор. Это мой долг. Клятва Гиппократа, знаете, надеюсь.

— Знаем, но нас интересуют другие обстоятельства. Не просил ли кто-нибудь Вас из сотрудников посольства о чем-либо?

— Не понимаю?

— Например, познакомить с кем-либо из бывших кадетов или эсеров.

— Помилуйте, зачем? Они и так все известны и, более того, регулярно посещали посольства. Взять хотя бы бывшего городского голову Александрова или его заместителя Петра Зубова.

— Нам известно, что враг трудящихся Петр Зубов сейчас в Архангельске и даже состоит в правительстве Чайковского.

— Вот оно как, не знал! — удивился доктор.

— Так Вы утверждаете, что ни о чём таком Вас в посольствах не просили?

— Утверждаю и настаиваю! Я старший врач губернской больницы. У меня прием, а мы сейчас с Вами занимаемся ерундой, в то время как кто-то, может быть, умирает.

— Мы занимаемся государственным делом, Сергей Федорович, и проверяем всех бывавших в посольствах на предмет лояльности Советской власти.

— Ну я-то вам зачем? Вся моя жизнь на виду, я лечу людей, и заметьте, неплохо лечу!

— Мы знаем об этом и с учетом Вашей личности только проверяем некоторые факты. Скажите, а Петр Варакин Вам не знаком, он также бывал в посольствах?

— Петька? Как же, попрыгун, пустое место.

— Вы его так характеризуете?

— Совершенно верно, у него была масса времени, вот и слонялся парень без дела, писал в газеты. А где сведения брать? Вот и ходил в посольства. Да многие там бывали, включая, между прочим, товарища Элиаву, который теперь хоть и не председатель Губисполкома, но всё равно на ответственной должности. Я его лично там видел на приеме.

— Не общались ли Вы с другими посольствами, вот с французским, например?

— Нет, у них был свой доктор, у нас не принято перебивать друг у друга клиентов, и поэтому я о его работе ничего не знаю.

Допрос продолжался без малого три часа. Сотрудник ГубЧК занес в протокол показания доктора Горталова и попросил его расписаться.

— Я могу идти? — спросил Сергей Федорович.

— Зачем же, мы доставим Вас до больницы на автомобиле, как взяли, у Советской власти к Вам больше вопросов пока нет.

Когда Горталова отпустили, чекист вызвал оперативного сотрудника:

— Нашли Варакина?

— Никак нет, дом обыскали, у знакомых проверяли. Выяснили, что его видели в городе в середине прошлого месяца, одет был по-походному, отрастил бородку, сразу видно, что скрывается.

— Подготовьте ордер на арест. Как объявится, немедленно задержать! Варакин, может, и такой, каким его видел доктор, а может и нет. Конспирация! Не исключено, что в миссиях его подвергли вербовке и используют в качестве агента по сбору информации.