— По-моему, эти разговоры преждевременны, большевики в Архангельске еще у власти. Но я приму Ваше предложение при условии, что в будущее правительство войдет господин Старцев, которого я знаю и рекомендую, как местного уроженца, отлично знающего архангельскую специфику.

— Но он не депутат Учредительного собрания и, следовательно, не может представлять власть!

— Это не важно, он справится, я настаиваю на этой кандидатуре, по крайней мере, если Вы хотите с нами сотрудничать.

— Договорились, — сказал Чайковский, — я немедленно начну писать обращение к народу.

В ночь с 1 на 2 августа в городе никто не спал. Под ружьем у Чаплина к тому моменту было около пятисот человек. Втрое меньше, чем большевиков, но в отличие от них, это были боеспособные единицы. Заговорщики собрались на конспиративной квартире. Чаплин раздавал указания:

— В первую голову следует захватить Соломбалу. Там корабли и мелкие команды из большевистски настроенных матросов, сопротивление решительно подавлять!

— Пленных куда девать, в расход?

— Ни в коем случае. Это озлобит население, Вам что ошибок Кедрова мало? Каждый местных житель имеет кучу родственников, и неправильные действия приведут к волнениям среди населения. Многие служат красным по принуждению, я не могу вам сейчас назвать все имена, господа, но, поверьте, вклад этих людей в успех нашего дела огромен.

Соломбальская группа убыла на место.

— Два отряда, — продолжал Чаплин, — должны переправиться на левый берег Двины и захватить Бакарицу и Исакогорку. В Бакарице надо помешать красным вывезти вверх по реке военные грузы, поэтому главный удар по судам речной флотилии. На станции Исакогорка надлежит организовать оборону железнодорожного полотна, чтобы части красных, если таковые придут на подмогу, не смогли достичь Архангельска.

— Может быть, разобрать пути?

— Прекрасная мысль, и чем дальше от станции, тем лучше. Возьмите железнодорожников и на дрезине проследуйте как можно дальше от города. Пути можно взорвать, некогда возиться с разборкой, сейчас главное — не пустить подкрепление красных в город.

— А что будет делать мой отряд? — в разговор вступил кавалерийский офицер в черкеске и папахе.

— Вам, ротмистр Берс, надлежит занять центральную часть города. Вы со своим кавалерийским отрядом должны разоружить большевистский штаб, сделать это нетрудно, ведь официально Вы у них служите. Подвоха, надеюсь, они не ждут, и это должно стать для большевиков весьма неприятной неожиданностью. Скажите своим людям, особенно горцам, чтобы не стеснялись и нагнали на большевиков побольше страху, надо вызвать в их рядах панику.

— Это мы можем, — заулыбался Берс, — в германскую от одного вида моих орлов из Дикой дивизии немцы бросали оружие и бежали из окопов.

— Здесь немцев нет, к тому же вид ваших кавалеристов скорее анархистский, чем военный, этим большевиков не напугать, там таких много. Ваша задача внушить ужас своим натиском. Думаю, вы с этим справитесь. Сколько у Вас сабель?

— Сейчас в строю сорок сабель, но каждый стоит троих.

— Отлично, — ожидайте сигнала к атаке.

Чаплин еще раз оглядел собравшихся, достал часы, было четверть второго ночи.

— Ну, с Богом!

Через час Архангельск был оглушен беспорядочно стрельбой. Большевистские части отбивались от нападавших белогвардейцев. Телеграф принес для них страшную весть, к острову Мудьюг приблизилась союзная эскадра, там идет сражение.

И тут началось! Казалось, бежали все, кто мог бежать, хватали, что было под рукой, грузили на суда и на всех парах спешили вверх по реке. Последний большевистский состав, отчаянно отстреливаясь, покинул станцию Исакогорка и исчез во тьме ночи.

Под шумок начались грабежи и мародерство. Понять, кто и что несёт, было невозможно. Архангельск оказался в руках повстанцев, но порядка как такового не было. Каждый командир действовал на свое усмотрение.

Ротмистр Берс со своим эскадроном, в одночасье ставшим повстанческим отрядом, захватил покинутое большевиками здание штаба. В одной из комнат ими был обнаружен ящик, в котором оказалось четыре миллиона рублей. Впопыхах большевики забыли о казне. При старом режиме в такой ситуации ящик был бы немедленно опломбирован и с караулом отправлен в казначейство. Но революция не прошла бесследно. Бойцы из состава эскадрона бывшей Дикой дивизии тут же провели собрание и объявили захваченный ящик военной добычей, которую немедленно раздели между чинами дивизии.

Довольные добычей они с гиканьем носились на конях по ночному городу и палили из ружей. Под обстрел случайно попало посыльное судно, вся команда которого была на стороне «белых».

— Что он творит! — рассвирепел Чаплин, когда ему доложили о действиях ротмистра Берса. — Под трибунал захотел!

— Что Вы, господин капитан, он же герой, очистил от красных полгорода, посмотрите сами!

— Вижу! И знаю, что большевикам удалось вывезти документы штаба и всю наличность Архангельского отделения Госбанка.

— Так в городе нет денег?

— В штабе нашли четыре миллиона рублей, но ротмистр Берс объявил их военным трофеем и раздал по своим. Себя, разумеется, не обидел. Впрочем, теперь уже ничего не вернешь, с этим будем разбираться позднее.

— Издержки, — махнул рукой Чаплин, — кавалерийская часть сделала свое дело, сегодня это главное!

Утром архангелогородцы, боязливо выглянув из-за занавесок своих домов, увидели, как по центральным улицам города расхаживают вооруженные люди в форме императорского периода. Кое-кто из офицеров уже успел надеть припрятанные со времен революции погоны.

Ротмистр Берс так же щеголял в черкеске с новенькими полковничьими погонами.

— Ротмистр, как это Вы умудрились за ночь перескочить целых два класса Табели о рангах? — спросил его штабной офицер, так же перешедший на сторону белых.

— На войне, как на войне, командир Дикой дивизии не может иметь звание ниже полковничьего!

— Так кто же Вас произвел?

Ротмистр не ответил, усмехнулся, хватил коня плетью и поскакал по улицам Архангельска, свободного от большевиков города.

Тем временем на заборах появились листовки, подготовленные Чайковским и срочно напечатанные в одной из местных типографий. В них населению сообщалось, что власть в городе и губернии отныне принадлежит Верховному управлению Северной области, которое свергло власть большевиков и при помощи союзников будет создавать на Севере демократическую республику.

Обыватели шептались:

— А где же союзники?

— Какими силами они идут на Архангельск?

— Правда ли, что прибудут французские колониальные войска?

— Негры замерзнут зимой, — сочувственно вздыхали архангелогородцы.

— А еще, говорят, прибудут австралийцы. У тех даже брюк нет. Воюют в шортах.