Шрифт:
Закладка:
В течение августа 1918 года опустевшие посольские особняки заняли советские учреждения. Карающий меч революции прошел по всем, кто так или иначе касался дипломатов Антанты. Почти все эти вологжане в итоге поплатились за свои знакомства. Но что такое судьба горсточки людей, когда происходят революционные перемены, сметающие старые устои. Ровным счетом ничего.
Побывавший в начале августа городе сотрудник американской неправительственной организации Y.M.C.A.[26], молодой человек Коля Муромцев увидел Вологду и обомлел: «У-ух какой город! Улицы широкие, немощеные, песчаные. Дома большие, деревянные, тоже с резьбой, каждый стоит, окруженный фруктовым садом. Богато тут живут. Тротуары на три фута выше дороги, дощатые. У извозчиков лошади откормленные. В центре города дома каменные, красивый собор, что Успенский в Кремле. Хороший город, богатый, все как будто лесом торгуют и кружева плетут.»
Муромцев привез в Вологду много консервов, которые передал англичанам. Вот что он сообщил по этому поводу потомкам: «Поехали к англичанам. Послов союзников уже нет, только Генеральный консул». Коля так назвал вице-консула Генри Бо, он не сильно разбирался в дипломатической иерархии. Но то, что он напишет дальше, внушает уважение к молодому человеку, правильно оценившему текущий момент первых дней августа 1918 года.
«Были слухи, что англичане будто бы высадились в Архангельске и Мурманске. Мне показалось это глупым. Архангельская губерния больше Франции и Германии вместе взятых. Что они высадкой хотели доказать? Никуда они через тундру и тайгу пойти не могут. Это как комар на заднице вола.»
События последующих недель и провал быстрого наступления на Вологду, которого так ждали оставленные в городе дипломаты и многие горожане, привыкшие за полгода пребывания посольств к светским раутам и степенной жизни, показали стратегические просчеты операции.
Победоносного взятия Вологды войсками союзников не получилось. Город был превращен в ставку большевиков, где сначала располагался штаб Советской ревизии, потом Завесы, руководимой Кедровым, а потом и ставка Шестой Армии. Началась другая история, Вологда попала в тиски большевистского террора.
В августе 1918 года Вологда представляла собой полную противоположность Архангельску. С лучших зданий в центре города исчезли иностранные флаги. Граждане, привыкшие было к свободной жизни в международном сообществе, оказались в чуждой им обстановке советского прифронтового города. Повсюду отряды Красной армии. На улицах города стали пропадать граждане. Кого-то брали для допроса по подозрению в контрреволюционных взглядах, кто-то просто бесследно исчезал.
Больше всех, казалось, пострадали те, кто бывал в посольствах. Почти все они подверглись допросам. Некоторые были арестованы.
Семья князя Львова с отъездом посольств лишилась не только приятного общества, но и продуктов питания. Дипломаты часто одаривали консервами нуждавшихся аристократов. Оказавшись без иностранной помощи, они к счастью для себя быстро уехали из Вологды.
Елизавета Мизенер после отъезда посольств оказалась без работы репетитора, посольских чаепитий и общества прекрасных молодых людей, служивших в дипломатических учреждениях.
Жители города, видя, чем занимается новая военная администрация, подозревали самое худшее. Для этого у них имелись все основания.
На станции Вологда в тупике напротив Богородского кладбища вологжане часто видели вагоны, принадлежавшие Советской ревизии Михаила Кедрова. Они то появлялись, то исчезали, Кедров все время находился в разъездах.
28 июля, еще до архангельского переворота, руководитель Советской ревизии М. С. Кедров был в Москве с докладом у Ленина. На повестке стоял вопрос о посольствах.
— Выдавили их из Вологды, Владимир Ильич, — рапортовал Кедров, — и недели с момента отъезда Радека не прошло, как засобирались прочь. Что ж, голод не тетка, создали господам условия.
— Было важно, чтобы дипломаты приехали в Москву, — пенял докладчику председатель Совнаркома, — архиважно, и с этой задачей вологодские товарищи не справились.
— Не было никакой возможности заставить их ехать в Москву, у посольств свобода передвижения, мы делали, что могли. Я приставил к ним своего человека, надежного товарища, латышского стрелка, он мне докладывал с каждой станции. Сейчас он с ними в Архангельске, будет сопровождать до последней точки на русской территории. Они подписали ему документ о личной неприкосновенности.
— Как думаете, товарищ Кедров, решатся союзники на интервенцию?
— Не знаю, Владимир Ильич, думаю, пока не решатся, сил у них не так много, а контру архангельскую мы за лето хорошо почистили.
— Кольский полуостров в руках англичан, белые финны наступают в Карелии, сопротивления должного мы оказать им не можем. Это придает контре уверенность.
— В Москве остается еще много иностранных граждан, работают консульства. Они не допустят, чтобы эти люди оказались в заложниках. Это гарантия от вмешательства, — сказал Кедров.
— Мы такое развитие событий вполне допускаем и плевать хотели на их дипломатические паспорта в случае чего!
— Согласен, товарищ Ленин, разрешите возвращаться в Архангельск?
— Смотрите, не провороньте город, товарищ Кедров.
На следующий день специальный состав с Советской ревизией отправился на Север. 31 июля состав прибыл в Вологду и сразу же устремился к Архангельску. Кедрову докладывали: обстановка становится всё более тревожной. На следующий день пришло сообщение, что английские суда появились в Онеге.
— Товарищ Кедров, срочная телеграмма.
— Читай!
— Союзная эскадра прошла Мудьюг тчк Город не спасти зпт начинаем эвакуацию тчк Председатель Попов.
— Что за ерунда, — Кедров в бешенстве швырнул на стол портфель с бумагами, — целая эскадра, откуда они взялись в каком количестве!
— Попытаемся уточнить.
— Где мы?
— Следующая станция Обозерская.
— Сколько до Архангельска?
— Чуть более ста двадцати верст.
— Три часа пути по железке, понимаешь, всего три часа! — Кедров выпучил глаза на адъютанта, — максимум через сутки англичане будут здесь, еще через два-три дня и в Вологде, а оттуда до Москвы рукой подать! Это катастрофа! — Он схватился за голову, ходил по вагону, стучал кулаком по столу.
— Немедленно! Приказ всем советским работникам и частям.
Организовать эвакуацию в районе станции Обозерская. Пути в северном направлении разобрать. Все военные грузы вывезти в Вологду. Принять меры к задержанию противника. Телеграфировать в Москву товарищу Троцкому с просьбой прислать резерв для обороны станции не менее полутора тысяч штыков. Далее на север Кедров не поехал, и Архангельск красные сдали без его участия.
