Шрифт:
Закладка:
Пока люди решали, что они сотворят с Тсерой, Сокол ловко ускользнул и направился дальше к текстильным лавкам. Ему было досадно на душе, невыносимо тяжко, но, по сути, он был сам виноват. Поверить какому-то человеку? Глупость! И плевать, что она была… красивой, умной и понимающей. Это был умело созданный образ, ничего более. А Сокол был одним из тех, кто купился на этот сладкий обман. Как наивный придурок, который жаждал лишь того, чтобы его услышали.
Но ничего не бывает так просто. Всегда есть какой-то подвох, который нужно вовремя углядеть. Он не сумел, зато Ахерон — отлично с этим справился.
Передряги — это твоя стихия. Если бы не я, то ты бы давно помер.
— Да, ты прав.
Я поражён. Ты так быстро со мной согласился. Где твои пререкания, птенчик? Ну же, не расстраивай меня!
Звали ли её по-настоящему Тсера или это тоже была деталь, относящаяся к её загадочному образу? Что побудило эту бедную девушку заниматься столь незаконной деятельностью? Стоило ли Соколу поднимать панику и так жестоко с ней поступать?
Он не был негодяем и подлецом. Он сделал то, что требовал от него закон — сообщил о воровстве. Но… что теперь с ней будет? Её повесят?
Птенчик, милый птенчик, я любезно напомню тебе: её не терзала совесть, когда она крала у тебя и у других. Выживает сильнейший. Научись выходить победителем.
— Я… я погубил её.
Рано или поздно её бы разоблачили другие. Считай, ты, как герой-недоучка, восстановил справедливость.
Люди приходят и уходят. Оставляют после себя осадок или, наоборот, приятное впечатление, которое затем бережно хранится. Тсера его разочаровала, и навряд ли Сокол сможет так быстро её забыть.
Но он обязательно постарается. Ахерон говорил умные вещи: он не виноват в том, что она попалась. Она выбрала свой путь, значит, надо уметь принимать последствия. Таков был принцип жизни.
Сокол, зарыв совесть куда подальше, сконцентрировался на более насущном — на поиске одежды, ради которой он сюда пришёл.
Разумеется, найти что-то подходящее было сложно. За короткое время ассортимент лавок никак не поменялся, всё было по-прежнему безвкусным и вычурным, неудобным в долгой дороге и просто непрактичным. Соколу пришлось сделать приличный круг, чтобы наконец-то наткнуться на что-то стоящее.
Походная одежда была редкостью, что, по мнению Сокола, являлось серьёзным упущением. Даже лавка, возле которой он остановился, продавала товар, который в основном предназначался для города. Однако эти одеяния, в отличие от других, были выполнены в более сдержанных тонах. Что ещё его порадовало — используемая ткань за счёт лёгкого материала ощущалась на коже, но при этом не сковывала движения. Короче говоря, это был идеальный вариант.
Сокол померил тёмные штаны. К сожалению, на них не было карманов, как на его старых, но ему понравилось, как ненавязчиво они облегали ноги. Он сразу в них влюбился. Следующей в списке была верхняя одежда. Здесь изгаляться и выпендриваться он не стал: нашёл обычную рубаху кремового цвета и шикарную, недлинную, всего лишь чуть выше бёдер, тёмно-коричневую куртку. Первый рукав, до локтя, опоясывали два тонких ремешка, на втором был только один, и Сокол решил его подвернуть, чтобы создать асимметрию.
Для удобства он расстегнул две пуговицы на рубахе, которую перемотал на талии дополнительной светлой тканью, надел кулон с расколотым черепом — подарок от Орла, покрутился вокруг зеркала и довольно кивнул.
Щедро заплатив продавцу, за что, вероятно, его после прикончит Медея, Сокол навеселе взял курс на выход из рынка. По пути он надумал заглянуть в таверну, чтобы выпить для хорошего сна. Вариацию с утренним похмельем он рассматривать отказался, потому что зарёкся, что не будет злоупотреблять.
В любом случае ему предстояло в первую очередь убраться отсюда, а это было не так просто. Ряды с воняющими продуктами Сокол помнил отлично. Как и агрессивных людей, которые, не дай Сущий, ещё и прикончат ненароком. А Сокол, между прочим, хотел вернуться в гостиный дом живым и невредимым, чтобы похвастаться новинками перед спутниками и получить парочку комплиментов. Потому что его чувство стиля, как он считал, было на порядок выше многих личностей в этом городе, и если это не оценят по достоинству, то он очень огорчится в своей команде.
Дверь за ним захлопнулась, когда на улице уже потемнело.
Мало того, что Сокол убил приличное количество времени на то, чтобы зайти на рынок и найти там хоть что-то адекватное. Он потратил больше часа, чтобы сначала выйти из этого злачного места, а потом попасть в ближайшую таверну.
Люди уже собирались в помещении, шумели, болтали ни о чём, выпивали и строили, если верить коротким отрывкам, грандиозные планы. Было душно, воняло дешёвым пивом, а тусклое освещение могло вызвать у особо чувствительных приступ паники.
Как хорошо, что Сокол был не таким.
Как только он зашёл сюда, он испытал дежавю. Разумеется, почти все заведения, работающие по ночам, продающие спиртное и впускающие самые разные слои населения, не отличались изысками и были практически одинаковы. Поэтому и эта таверна была схожа с той, где он просидел год, пока уничтожал организм за тошнотворной бурдой, не приносящей ему никакого удовольствия.
Теперь ему было неловко от того, как бесцельно он потратил тогда жизнь.
Сокол сглотнул. Он, терзаемый противоречиями, оглянулся на дверь, но не отступил. Этот случай был другим. Он намеревался расслабиться — вот и всё. Потом он пойдёт спать, а на утро встретится с Медеей, Стриго и Делеаном, и вместе они отправятся в дальнейшее приключение.
Сокол приблизился к стулу, стоявшему возле деревянной стойки, изучил сидевших рядом с ним людей и заказал себе такую же ядрёную смесь, что пили они.
За первой кружкой пошла вторая, за второй — третья, дальше четвёртая и так по возрастающей. Сокол, как правило, не пьянел быстро, однако конкретно в этот алкоголь, очевидно, было что-то добавлено. Он был замешан с каким-то иным спиртным, может, с двумя, и подан под невинной оболочкой эксклюзива. Иначе объяснить лёгкость, появляющуюся чуть ли не с первого глотка, Сокол был не в состоянии.
Впрочем, он был не в состоянии вообще что-либо объяснять. Он широко улыбался, водил пальцами по воздуху и изображал из себя художника, мыслящего глубоко и не как все. Он заговорил с кем-то за бытие, поспорил, выиграл и устал.
Сокол лёг на стойку, покрутил уже пустой кружкой и решил, что ему срочно нужна добавка.
— Ещё-ё-ё.
Хозяйка, подошедшая к нему, скептично его осмотрела, чтобы оценить возможности человека перед собой.
— Ты утром проснёшься с жуткой головной болью.
Сокол прищурился. Зрение расплывалось, а женщина перед ним — двоилась, но эти иллюзии были так красивы! Возможно, она была старше него лет на двадцать, но, Сущий, какая она была на фоне всех… волшебная!
