— Кто ж его знает? — отозвалась Иннис, вытирая пот с лица, а потом резко прихлопнула на щеке комара. Комары, кстати, жрали вовсю, но хотя бы мошка еще не мучила – не настала еще жара. — Но не хотелось бы мне разъезжать в этих местах с наступлением темноты.

— И мне бы не хотелось, — ответила я.

В тот день мы сделали все, что наметили, и вернулись не с пустыми руками, однако торфа добыли мало, и вскоре поехали за ним снова, и во второй раз Кэл попросил своего друга-лесничего помочь. С ним, человеком знающим, заночевать в лесу показалось не так уж страшно, и, закончив с работой, а именно осушением части болота, мы устроились на ночлег.

— Сдался тебе этот торф, — бормотала, укладываясь рядышком, Иннис.

— Сдался, — ответила я.

Мысли о том, что мужчины, в очередной раз проверяя залежи торфа, могут наткнуться на интересную находку, не оставляли меня. С другой стороны, меня радовало, что каждая такая вылазка действительно приносит пользу: мы и «аптеку» пополняем, и для хозяйства что-то привозим. И, в конце концов, природные богатства не зря зовутся «богатствами», так ведь?

На следующий день резко стало жарче; наступившее лето уверенно заявило о себе, и нас начала нещадно жрать мошка. Поскорее собравшись, мы отправились домой уже знакомой дорогой, и вдруг наши собаки ринулись вперед, подняв ужасный шум. Кэл с лесничим поехали за ними, еще двое слуг остались рядом со мной и Иннис. Мы не успели и испугаться, как двое всадников выехали нам навстречу на прекрасных лошадях: плащ одного из всадников был алого цвета, плащ другого – изумрудного. Я глазам своим не поверила, когда в обладателе изумрудного плаща признала Бриндона.

Ох, и злющий же он был! А растрепанный-то какой! И его прекрасный плащ изумрудного цвета сбился на сторону. Но я все равно залюбовалась Бринмором: его правильной посадкой на лошади, его плотно сжатыми губами, его сверкающими глазами…

— Добрый день, — бросил граф, метая в меня взглядом молнии. — Надеюсь, вы в добром здравии, каэрины?

— Да, — ответила я за нас с Иннис и улыбнулась.

«Приехал, приехал», — пело в моей голове, поэтому мою улыбку ничего не могло погасить.

Вид у Бринмора был такой, будто он сейчас подъедет, стащит меня с лошади и придушит, но истинный каэр остается каэром, даже когда эмоции бьют через край.

— Позвольте, мы сопроводим вас до дома, — сквозь зуб произнес он.

— Вы так добры, — ответила я, опять же, за нас обеих.

И хотя знала, что граф будет нас песочить, все равно радовалась.

А сердце рвалось из груди!

***

В Тулах каэры пожаловали в сопровождении троих всадников, и атрийских кошек с собой не взяли, ведь приехали не охотиться.

— Настало лето, начался темный тин, а это для преступников всех мастей служит сигналом для начала дел. Принц поручил нам проехаться да проверить по-свойски, не распустили ли патрули, — пояснил цель приезда Фэйднесс. — Внезапные проверки очень освежают, не правда ли?

— Какой принц предусмотрительный, — заметила я, хотя знала, что не столько тракт каэры приехали проверять, сколько меня…

Каэр усмехнулся, и его янтарно-карие глаза блеснули. Бринмор же помалкивал и морозил все вокруг себя – казалось, еще чуть-чуть, и выдыхаемый нами воздух превратится в пар. Но меня уже не отталкивал этот напускной холод. Будь Бринмор по-настоящему чванливым, выгнал бы меня из своего дома тут же, как увидел тогда, весной…

— А вы чем занимались в лесу, каэрина? — спросил граф, наконец.

— Мы добывали болотный торф. Он очень полезен в хозяйстве, а также в медицинских целях.

— Вы поехали так далеко в лес, да еще и без защиты, — грозно произнес Бринмор. — Это неосмотрительно для каэрины.

— Вовсе нет, мои друзья хорошо знают лес и безопасные тропы, — возразила я.

Однако каэра вряд ли впечатлили мои защитники: Кэл, лесничий да мужчины из усадьбы.

— Ваше Сиятельство, — вставила Иннис, едущая рядом со мной, — мы и сами предупреждали баронессу об опасности, а она все равно рыскает по топям.

Я взглянула на подругу удивленно, но она приняла невинный вид и пожала плечами. Граф же возмутился:

— Вы что, сами торф собираете, уподобляясь крестьянке?

— Нет, что вы – я в этом важном деле только помешаю, — ответила я. — Сама я собираю лишь травы.

— Каэрина, — процедил Бринмор, — вы еще не обзавелись наследником, чтобы так безрассудно рисковать жизнью, разъезжая по лесу и лазая по болотам. Чтобы я больше не слышал об этом.

— Да, Ваше Сиятельство, — покладисто проговорила я. Если Бринмор не хочет слышать о моих вылазках на болото – так тому и быть, не услышит. Но вылазки я, конечно, не прекращу.

Когда мы выехали из леса, и показалась моя усадьба, Фэйднесс произнес:

— Ваши владения, баронесса?

— Мой дом, — ответила я так, что только глухой не расслышал бы в моем голосе гордости и нежности. И, взглянув на Бринмора, предложила: — Буду рада, если вы заедете к нам пообедать, каэры.

— К нам? — приподнял бровь граф.

— Я же не одна живу, у меня много помощников по хозяйству, — ответила я; меня до сих пор коробит слово «слуги».

— Благодарим вас, мы воспользуемся приглашением, — сказал Бринмор, и по его слову, слову обладателя высшего среди присутствующих титула, все поехали ко мне.

Нетта, моя горничная, стояла у забора и болтала со своим возлюбленным, когда наша процессия, состоящая из грязных, потных и искусанных мошкой тулахчан и чистеньких, красивых каэров, подъехала к воротам. Затем начались беготня, суета… А я вот ни капельки не волновалась и не стеснялась: да, усадьба небогата, но уютна и мила, и повсюду радуют взгляд ромашки и маргаритки. Куда приятнее, на мой взгляд, чем строгий серый дом барона Даммена, где повсюду камень и темень.

Когда каэры спешились, мои люди отвели их лошадей в конюшню, затем Кэл стал давать указания, куда убрать собранный торф. Полные корзины трав я также вручила Кэлу: сам уберет по сараям. Затем мы с Иннис отлучились на кухню, чтобы предупредить Дори о гостях, и там я, наконец, умылась.

Иннис, тоже умывшись, стала наблюдать, как каэры расхаживают по моей усадьбе.

— Энхолэш, — прошептала