– Я просто заблудилась.

– Ага, конечно. Ты забыла, с кем говоришь?

Марк открывает дверь и наконец-то ставит меня на ноги, оставаясь в опасной близости. Упираюсь ладонью в его грудь, и он наклоняется к моему лицу. Мы одни, разыгрывать концерт необязательно, но без зрителей наши представления становятся только горячее и интимнее. За каждым словом прячется подтекст, за каждым движением – эмоция.

– Ну как ты? – Теплое дыхание с ароматом карамели касается моих губ. – Уже стала нормальной?

– Что?

– Ты сказала, когда мы переспим, тебя отпустит. Отпустило?

– А тебя?

– Нет, – то ли с раздражением, то ли с предвкушением произносит он.

Марк обхватывает мою талию, а я закрываю глаза, глубоко вдыхая.

– Вот и меня нет, – отвечаю на выдохе.

– И что дальше, умница?

– Пока не знаю.

Касание губ до мурашек нежное, с привкусом сладкого яда на языке. Марк целует меня с силой и смелостью, с головокружительной настойчивостью. Будто бы в первый раз, а может, и в последний. Обнимаю его за шею, и он снова отрывает меня от пола, прижимая к себе так сильно, что едва могу дышать.

– Безумие какое-то, – шепчет он.

– И не поспоришь.

– Когда ты снимешь проклятье?

– Проклятье? – смеюсь я, потому что сегодняшний день слишком уж пронизан сказочными отсылками. – Марк, разве ты не знаешь… все проклятия снимает поцелуй истинной любви.

– Значит, страдать нам с тобой до конца наших дней.

– Ты что, – коротко морщу нос, – Малефисента?

– Кто?

– Проехали. Никаких страданий и никакого конца! – хлопаю его по рукам и прохожу в комнату.

Оглядываюсь, рот невольно приоткрывается. Огромный диван, на котором легко может поместиться человек десять, колоссальных размеров плазменный экран на стене напротив, а под ним стеллаж с игровыми консолями всех марок и видов, джойстиками, очками виртуальной реальности, и это еще не все. Диджейский пульт, электронное пианино, шкаф с комиксами и коллекционными фигурками по играм и мультфильмам. Когда-то мы с Дариной обожали играть в «Симс», и как только научились вводить чит-код на деньги, то в каждом нашем доме обязательно была комната для вечеринок, которая выглядела примерно так же. Не хватает разве что мольберта и кальяна с мыльными пузырями.

– Это что такое? – ошарашенно спрашиваю я, пытаясь прочесть неоновую надпись, висящую над диваном.

– Это – большая гостиная.

– А по-моему, это мечта восьмиклассника. Вы магазин электроники ограбили? Откуда столько?!

– Подарили.

– Кому?

– Мне, – на губах Марка играет слабая, но добрая улыбка.

– И кто же такой щедрый?

– Дед Мороз! – Он закатывает глаза и направляется к дивану.

Уже собираюсь выпалить очередную язвительность, но вовремя себя останавливаю. Снова вглядываюсь в неоновую надпись и, наконец, разбираю шрифт – «Aut Caesar, aut nihil». Не без труда, но все-таки вспоминаю перевод – «Или Цезарь, или ничто». Все или ничего. Это комната с подарками от взрослого Марка маленькому, которому раньше никто ничего не дарил. Детская мечта, которую он осуществил сам.

Завожу руки за спину и медленно шагаю вперед. Марк устраивается на диване, вытянув ноги, и ныряет рукой в чашку с попкорном, стоящую на деревянной подставке с короткими ножками. Его взгляд направлен на меня, увлеченный и почти физически ощутимый.

– И снова «велосипедки».

– И снова этот осуждающий тон.

– Сколько их у тебя?

– С собой брала трое. Четвертые у Дарины сперла.

Забираюсь на диван, облокачиваюсь о мягкую спинку, складывая ногу на ногу, и поворачиваю голову. Марк зеркалит мой жест, мы так близко, только руку протяни, но между нами есть что-то волнующее и останавливающее. То, что сдерживает притяжение и вместе с этим помогает ему расти. Мы одновременно и подходим друг другу, и нет. Опыт кричит – беги, а чувства сбиваются в мурчащую стайку котят, жаждущих ласки. Может, и правда проклятье?

– Насколько я понял, вразумить Диму не вышло, – говорит Марк с тихим сожалением.

– Я и не пыталась. Он влюблен, это бесполезно. Да и проблема не в Диме.

– Значит, будешь дрессировать Соню?

– Волнуешься за нее? – я пытливо прищуриваюсь.

– С тобой опасно связываться.

– Это не ответ, Марк. Если она все еще тебе небезразлична, то…

– То что? – спрашивает он, не моргая. – Что, Ди? Ты сдашься?

Пораженно усмехаюсь, грудь опаляет негодование.

– Ты на что намекаешь, а? Хочешь, чтобы я тебя добивалась?

– А ты бы смогла?

Мышцы на моем лице сокращаются так быстро, что я боюсь представить, как комично выгляжу. Мотаю головой, пытаясь угомонить внутренний хаос. К чему он ведет? Совсем страх потерял?!

– Я не бегаю за мужиками, – заявляю гордо. – Даже не надейся.

– Тогда что ты здесь делаешь?

– Ты сам меня сюда притащил!

– Точно, – ухмыляется Марк и достает из кармана шорт кольцо.

Он вертит его в пальцах, камень блестит и переливается. Из-за этой безделушки уже произошло столько всего, но я не жалею. Ни об одной минуте, ни об одной секунде. Будь у меня шанс, я бы ничего не меняла. Это слишком крутое приключение.

Марк кладет кольцо рядом с миской и поднимает на меня взгляд:

– Твоя ставка, Ди.

Задумчиво отвожу взгляд и кусаю губы, усиленно размышляя. Должен же быть выход, который устроит всех. Игра без проигравших. Марку нужны безопасность и личный простор. Нужны контроль и уверенность в том, что мои эмоции не упадут тяжестью на его плечи и не станут ношей, как это случилось с Соней. Цена невелика, если ты сам знаешь, чего стоишь. И я прекрасно это знаю. Мама права, глупо решать проблемы, которых еще нет. Между мной и Марком есть всего одна преграда, которая строится на том, что мы оба не хотим угодить в ловушку, предполагая, что наша история закончится болезненно и уродливо, как и большинство отношений. Люди редко расстаются, потому что хотят быть счастливыми. Чаще всего они уходят, потому что устают быть несчастными.

– Предлагаю обмен, – я широко улыбаюсь, ощутив долгожданное озарение.

– Обмен? – хмуро уточняет Марк.

– Именно. Во что бы мы сейчас ни сыграли, ты все равно победишь. Я с консолями не дружу. Но мы можем просто обменяться тем, что нам нужно, и оба останемся в плюсе.

Марк жадно рассматривает меня, его дыхание становится глубже. Если бы у людей над головой было видно облачко мыслей, то, уверена, я сейчас увидела бы невероятное количество сексуальных позиций.

– И что ты мне предлагаешь, Ди?

Опускаю ладонь на свой живот и неторопливо веду вверх до груди.

– Свое сердце, – чарующим тоном произношу я.

Рождественский на миг застывает, а после заливается раскатистым хриплым смехом. Не могу удержаться и тоже смеюсь, потому что прозвучало даже ванильнее, чем я планировала. Чертовы сказки.

– Забавная шутка.

– Да, –