– Занятная история.

– Наверняка родители придумали, чтоб детей вечером домой загонять, – проворчал Муан. – Вот в Паточную Леди я только в детстве и верил. А Эйк…

– Сейчас мне до него дела нет. Ни до него, ни до Паточной Леди. Мне нужен Стиверс.

– Тогда сделаем так, мистра… – Муан вздохнул. – Меня в Скрэпси худо-бедно знают, лицо-то у меня примелькавшееся. Схожу на разведку. Поспрашиваю у старых приятелей, закину, так сказать, сети. Вдруг где-то вашего Стиверса и видали. Ну а как узнаем, где он, будем думать, как вам беседу устроить.

– Аэ, – согласился Герти, которому подобный план показался весьма удачным. – Так и поступим.

* * *

Спустя неделю Герти пришлось признать, что план не был так хорош, как ему сначала показалось.

Каждый день Муан отправлялся в Скрэпси и проводил там по многу часов, иногда возвращаясь лишь под утро, в обрамлении грязно-розовых рассветных лучей. Каждый раз Герти требовал подробный отчет, и бывший головорез, с трудом устроившись на чересчур хлипком для его тела стуле, вспоминал детали своих похождений вплоть до мельчайших подробностей. Причем подробности эти редко радовали его нанимателя.

За неделю он посетил несколько десятков пабов, подпольных карточных залов и публичных домов, но все это без ощутимого результата. Ему удалось напасть на след Стиверса, но след этот оставался холодным и призрачным. Стиверс не был крупной фигурой в Скрэпси, однако кое-где его имя было на слуху. Известность он заслужил благодаря не столько жестокости, сколько дерзости. Мало кто из грабителей осмеливался промышлять в других районах, под самым носом у полиции. Стиверс делал это, откровенно забавляясь. То ли бросал вызов полиции, то ли попросту был слишком глуп и напорист. Едва ли он предполагал, что его делом заинтересуются в самой Канцелярии. Герти мог лишь посочувствовать незадачливому грабителю.

– С месяц назад его видели в «Дохлой свинье», – обстоятельно докладывал Муан, пытаясь счистить со своего нового костюма следы ночных похождений. – Выбил одному забулдыге глаза кружкой. Говорят, в последнее время сделался как будто не в себе.

– Стал слишком вспыльчивым? – догадался Герти. – Видимо, чувствует, что полиция сидит у него на хвосте. Нервничает.

– Напротив, мистра. Стал спокойным, как рыба. Сквозь людей как сквозь пустое место смотрит. Приятелей старых не узнает. Ну и всякое говорят по углам… Мол, готов Стиверс. Поплыл. Понимаете?

– Не вполне.

– Поговаривают, со шприцем не расстается.

Герти осенило:

– Так он морфинист?

– Что? – не понял Муан.

– Стиверс колет себе морфий?

– Нет, рыбий жир, – буркнул полинезиец.

Но Герти был слишком напряжен, чтоб оценить шутку. Судя по всему, дело было плохо. Если Стиверс пристрастился к наркотическим зельям, долго он на этом свете может и не продержаться. Скрэпси не свойственна жалость. Того, кто стал слишком слаб или беспомощен, в очень скором времени ждет плохая судьба. И даже животная жестокость в сочетании с выдающейся дерзостью будут бесполезны.

То, что Стиверс долго не протянет, сделалось ясно в самом скором времени.

– Парень совсем плох, – доложил Муан, вернувшийся из очередной вылазки, уставший и мокрый. – Поговаривают, старый Стиверс скоро забудет, как его зовут, и пузыри начнет пускать. Многие от него отвернулись. Зелье в Скрэпси всегда в ходу, но тех, кто к нему крепко пристрастился, за людей не держат.

– Люди, пристрастившиеся к наркотикам, не отвечают за свои поступки, – вздохнул Герти. – Несчастные, опустившиеся существа. Я читал про китайские опиумные курильни и прочее в этом духе… Они заслуживают лишь жалость.

– В Скрэпси такие заслуживают лишь кирпич и два фута веревки, – проворчал Муан, нисколько не тронутый. – Там порядки простые: кто своей голове не хозяин, на того положиться нельзя. А голова у них как трухлявая пальма, снаружи может и нормальной выглядеть, а внутри черт знает что… Такие быстро из дела выходят. Нынешней зимой, например, Рэнки Тоддс и Итер Дженнингс решили одно дело провернуть, паровой катер с серебром ограбить в порту. Никто не знал, что Дженнингс на зелье подсел. Скрутили охрану, значит, а капитан не дурак оказался и не трус. Начал палить из винчестера. Набежали «бобби», порт оцепили. Так Дженнингс схватил приятеля в охапку и сиганул за борт. Прямо с мешком серебра в зубах. Вообразил себя рыбой. Захлебнулись, понятно, оба. Как бы и ваш приятель Стиверс не вздумал что-то подобное учудить… Если он взаправду так вам нужен, лучше бы быстрее его за жабры брать, вот что я думаю.

– Работает он сам, значит, какое-то время еще протянет, – прикинул Герти, ходя из угла в угол. – Но, несомненно, надо его брать. Вопрос лишь в одном, мой уважаемый референт. Вопрос в том, где его найти.

Муан развел руками. Будь комната Герти хоть на фут меньше, этот жест уже не удался бы его верзиле-референту в полной мере.

– Вот этого не знаю, мистра. Этот ваш Стиверс как будто на дно ушел, уже недели с две никто его не видел, даже подельники бывшие. Дома у него, говорят, вовсе никогда не было, а все пабы и публичные дома я уже вверх ногами за эту неделю перевернул. Значит, искать его нужно в других местах.

– В каких это?

– В притонах, – неохотно пояснил Муан, понизив голос. – Там, где ту дрянь, на которую он подсел, продают и потребляют. Негде ему больше быть.

– Так в чем же дело? – не понял Герти. – Начни искать в притонах!

– Дело в том, что мне туда хода нет, – пояснил Муан, хмуря густые брови. – Все в Скрэпси знают, что это зелье для меня табу. Если зайду в притон, тут даже слепая собака смекнет, что что-то неладно.

Герти приуныл. Оказывается, даже Муан, чей облик мог служить вывеской Скрэпси и олицетворением всех его опасностей, не мог проникнуть всюду. Это было серьезной проблемой, которой он предвидеть не мог.

– Продолжай искать, – приказал он, отворачиваясь. – Не торчит же он в притонах днями напролет!

Но Муан не разделял его уверенности.

– Да как сказать, мистра… Я слышал, если кто-то к зелью привязался, он в притоне последние дни доживает. Люди в таком состоянии ни ходить, ни соображать не могут. Месяц могут в отключке на полу проваляться, были бы деньги…

– Продолжай искать повсюду, куда сможешь пробраться, – повторил Герти устало. – Будем уповать на лучшее. Что еще нам остается?

– Ясно, мистра. – Муан встал со стула, удивительным образом сохранившего все свои ножки, хоть и изрядно перекошенного. – Ну, доброго вам здоровья. Стало быть, ночью опять