Полли неожиданно расплылся в улыбке. Даже глаза его, внимательные и осторожные глаза уличного убийцы, на миг потеплели. Выглядело это так, словно в две свежевырытые могилы заглянуло, мазнув золотым лучом по дну, весеннее солнце.

– Для поручений, – кивнул он. – Аэ, марама[76]. Я часто занимался поручениями в молодости, сэр. Разными поручениями.

Герти мог только догадываться, что это были за поручения.

– Значит, у тебя есть опыт, – преувеличенно-бодрым тоном заметил он. – Это мне и нужно. Могу предложить пять шиллингов в неделю. Как тебе такое? Работа не сложная, уверяю. Мне нужен лишь… кхм… опытный человек. Понимаешь?

– Что ж не понимать? Опытный. Я очень опытный, мистра. – Полли многозначительно взглянул на Герти. – Очень.

– Где же ты набрался опыта?

– Мне в школах учиться не приходилось, мистра, да и в гостинице не так уж долго работал, Скрэпси – вот весь мой опыт.

– Ах, Скрэпси… – Герти с понимающим и не менее многозначительном видом кивнул. – Ну конечно. Знаю я этот район. Невеселое местечко, а?

– Да уж, – просто сказал полинезиец.

Он явно был не из тех, что любит почесать языком, особенно о своем опыте. Возможно, подозревает в Герти полисмена в штатском. Впрочем, это едва ли, просто осторожничает. Не скажешь же первому встречному джентльмену на улице, чем занимался всю жизнь, скольких людей погубил и каким здешним фокусам обучен.

– А ремесло ты какое-нибудь знаешь?

– Всякие ремесла знаю. Руками работать умею. – И Муан опять бросил многозначительный взгляд на своего нанимателя, непринужденно пощелкав костяшками огромных кулаков.

Оставалось только догадываться, как именно он умеет ими работать. Но у Герти было хорошее воображение, иногда даже излишне живое.

– А в тюрьме бывать не приходилось? – спросил он, понизив голос. – Из-за ремесла?

– Никогда в тюрьме не был, – с достоинством ответил Муан, довольно неумело изображая искреннее возмущение. – Я к темным делам непричастен. На этот счет даже и не говорите, мистра. Человек я порядочный, законы чту с детства. Вот так-то. Если работа грязная, не зовите, не пойду.

Не был в тюрьме? Чтит законы? Герти внутренне ухмыльнулся. С таким же успехом взломщик из Ист-Энда, пойманный на месте преступления с ножом и набором отмычек, может доказывать, что все это досадное недоразумение, сам он поет в церковном хоре, а замок вскрыл только лишь для того, чтобы помочь хозяину полить цветы.

Герти быстро понял правила этой игры, по-детски наивной и давно знакомой. Она требовала всего лишь не называть вещи своими именами. Осторожный головорез никогда не признается на улице, сколько раз и за что был в тюрьме, равно как и не скажет, какими криминальными «ремеслами» владеет, особенно если пригодится говорить с белым джентльменом. Здесь лучше подходит язык недомолвок и полунамеков, принятый в высшем свете, но популярный и среди преступников.

Неудивительно, что этот верзила с хмурым взглядом хладнокровного убийцы и ухватками душегуба не спешит облегчить душу и показать рекомендательные письма с предыдущих мест службы. Скорее всего, будет упираться и твердить, что от роду ничего дурного не делал, а сам он законопослушный и кристально-чистый гражданин. Если так, Герти готов был подыграть ему. Даже если полли станет утверждать, что нос у него сломан оттого, что его хозяин попросту неудачно поскользнулся.

– О нет, ничего подобного я и не думал предлагать, – поспешил сказать он, сопроводив слова понимающим кивком. – Все исключительно законно.

– Тогда ладно… Темные дела не для меня, мистра. А еще у меня есть табу.

К тому, что почти у каждого полли на острове имеется табу, Герти уже успел привыкнуть. Для дикарей наличие многочисленных табу было так же естественно, как для европейца – свод законов. Еще из брошюры Спенсера Герти вычитал, что табу в Полинезии представляло собой бесхитростный инструмент племенного подчинения, рудиментарный и неказистый.

Мир дикаря состоял из множества табу, причем разобраться в их хитросплетении подчас непросто было и тем, кто провел среди темнокожих всю жизнь. Были табу общие, распространяющиеся на всех без исключения, были табу персональные, обретаемые при рождении. К примеру, общее табу распространялось на все имущество вождя племени и даже на землю, по которой он ходит. Персональные табу были обставлены куда сложнее, иногда даже не без злонамеренного изящества. Табу могло заключаться в запрете курить табак или пить из кувшина. Носить стеклянные украшения или прыгать на одной ноге. Кричать петухом или спрашивать у прохожих, который час. По-видимому, без подобного рода ритуалов мир виделся полли слишком простым.

– И много у тебя табу? – из вежливости спросил Герти.

– Рота[77], мистра, – серьезно кивнул Муан. – Достались при рождении.

– Чем же ты их заслужил?

– Шаман нашего племени был не в ладах с моим отцом. Вот на мне и отыгрался…

«Ну, судя по всему, это табу не распространяется на причинение людям боли, – подумал Герти, разглядывая грубые пальцы своего нового помощника, каждый из которых был в толщину с пару плотницких гвоздей. – А именно это умение мне от тебя и требуется».

– Табу – это не страшно. Думаю, они не причинят нам вреда. Что ж, по всему выходит, Муан, что ты мне подходишь по всем статьям. А сам что думаешь?

Муан не утруждал себя сложными подсчетами или размышлениями.

– В гостинице я получал три шиллинга. У вас будет пять. Я в вашем распоряжении, мистра из шестнадцатого. С этой минуты, если угодно.

Муан снял лоток с сигарами с груди и, недолго думая, швырнул его об тротуар. Толстые деревянные плашки хрустнули, как яичная скорлупа, в пыли рассыпались сигары – настоящий «Пор Ларанага», вероятно.

– В таком случае будем считать контракт заключенным, – с облегчением сказал Герти. – Правда, не вполне представляю, на какую должность тебя взять…

«Специалист по прикладному пыточному делу? Или лучше Личный головорез?..»

Вопрос был сложнее, чем изначально казался. Действительно, ему же надо как-то именовать этого Муана, даже если контракт продлится всего пару дней. Привыкший к порядку и регламентированному штату, Герти не мог нанять дикаря-полли просто как слугу. Никакой деловод не потерпит подобного отношения к документации. Надо устроить все официально, настолько чисто, насколько это возможно. Помощник?.. Слишком размыто. Охранник? Излишне грозно. Курьер? Неуместно. А если…

– Придумал. – В этот раз улыбка Герти была вполне искренней. – Ты, Муан, будешь моим секретарем-референтом. Никто не удивится тому, что у служащего вроде меня есть секретарь-референт.

Муан уважительно склонил голову, ну точь-в-точь прилежный ученик у доски.

– Прилично звучит.

– Тогда ударим по рукам, – сказал Герти, осторожно протягивая руку.

Хватка у Муана была как у тисков. Но рука Герти из его пятерни выскользнула на удивление целой,