– Да что тут сочувствовать… Известно, когда одна утка умирает, другая вылупляется[73]. Закрылся «Полевой клевер», вот и распустили всю обслугу. Ну и меня заодно. «Поури[74], Муан, – сказал мне управляющий. – Вот тебе твое жалование, и ищи, брат, другую службу…» А где ж мне службу найти? Не мальчишка. Стоять столбом при воротах я научился, наука не хитрая. А чем теперь зарабатывать? Я же не белый джентльмен, науки не знаю, разве что читать худо-бедно умею. Куда мне идти? В официанты? Староват я тарелки таскать, мистра.

Герти подумал, что иметь подобного официанта было бы не очень выгодно для любого ресторана. Под таким взглядом ни у одного посетителя не полезет кусок в горло.

– Как, «Клевер» закрылся? Я и не знал.

Полли неспешно кивнул. Как и все полинезийцы, он никуда не спешил.

– Закрылся. Не так давно там какие-то джентльмены стрельбу устроили. Все стекла перебили до единого. Да вы слышали, наверно… Восьмеро так лежать и остались. После такого, как понимаете, не до клиентов. Те, что были, разъехались, а новые не спешат въезжать. Это раньше у нас было тихое местечко, а нынче-то…

Говорил он медленно и размеренно, немного коверкая английские слова, но без заметного акцента. А о мертвецах сказал так запросто, словно речь шла о пучках моркови.

«Да у него самого за спиной не меньше, – подумал Герти, стараясь задержать на лице приветливую улыбку, то и дело норовящую соскользнуть под взглядом темнокожего громилы. – Достаточно на него взглянуть, и все становится ясно. Вон нос какой, будто костылем железнодорожным ровняли… И лицо совершенно изуверское. В брошюре Спенсера бы такое смотрелось как нельзя более уместно…»

– Печальная история, – согласился он вслух. – Я читал про нее в газетах. Это ведь там Жеймса-Семь-Пуль уложили?

– Именно там, мистра из шестнадцатого. Его канцелярские крысы, оказывается, выслеживали чуть ли не неделю. Выследили, на свою беду… Такая пальба поднялась, что я чуть не оглох. Мебель в разные стороны, кровь, стекла… Клянусь пятью духами нашего племени вместе с акулой[75], думал, сердце выскочит. Ох, мистра, словно война там началась. Бах! Бах! Бабах! Стулья летят, стекло звенит… Едва голову сберег, чуть вместе с фуражкой не отстрелили… Хорошая была фуражка.

Герти едва не фыркнул. Разумеется, у такого человека, как этот полли, сердце должно быть большим и чувствительным, как у плюшевого медвежонка… Бывший швейцар, возможно, хорошо умел причинять людям боль, но в искусстве лжи толком поднатореть не успел. Описывая Герти ужасы перестрелки, он явно переусердствовал – слишком широко раскрывал глаза и поджимал губы.

«Цивилизация, – подумал Герти с неожиданной горечью. – Как она меняет нравы! Каких-нибудь двадцать лет назад этот грозный дикарь с гордостью бы рассказывал, как в одиночку перебил полдюжины белолицых дьяволов, а черепа воткнул на колья возле своей хижины. Теперь же, пытаясь привить своей дикарской душе христианское смирение, рядится под агнца. С такой разбойничьей рожей да с такими руками!.. Иди спроси его, отчего нос, как у боксера, и тут соврет. Скажет, попали случайно клюшкой для гольфа. И здесь ложь. И здесь лицемерие. Быстро же эти дары путешествуют с человеком, покоряя самые удаленные уголки мира…»

– Надеюсь, на новом месте тебе повезет больше, – вежливо сказал Герти, не зная, как откланяться от этой случайной, но весьма навязчивой беседы.

Полли почесал могучей пятерней в затылке.

– Наверно, мистра. Мы, ребята из Скрэпси, по пустякам не ноем. К черту шапку. Голова на месте, а шапку я и другую найду, может, не хуже.

– Что ж, доброго дня тебе.

– Доброго дня, мистра из шестнадцатого!

Поправив на груди лоток с сигарами, великан-полли двинулся дальше по улице, едва не смахнув плечом газетный киоск вместе с продавцом. Герти торопливо зашагал в противоположную сторону, радуясь тому, что некоторые знакомства так и остаются в прошлом.

«Неприятная встреча, – размышлял он на ходу. – Правду говорят, что летопись нашей жизни ведется на листках бумаги, которые мы, сами того не замечая, кладем в бутылки и отпускаем на волю волн. Иногда бутылки возвращаются, храня внутри призрак нашего прошлого…»

Философствуя подобным образом, Герти успел преодолеть половину квартала, прежде чем его нога вдруг замерла в нескольких дюймах от земли.

Скрэпси! Этот малый из Скрэпси!

Блестящая идея скользнула ветвистой молнией, разгоняя царившую прежде в мыслях темноту. Бывший головорез из Скрэпси. Нуждающийся в деньгах. Ах ты капустная голова, Гилберт Уинтерблоссом! Ах ты увалень! Ты не бутылки пускаешь, ты собственное свое счастье, не замечая этого, бросаешь в волны. Нос ему не понравился! Да это самый прекрасный нос к востоку от мыса Горн! Расцеловать впору такой нос! Этот полли может стать тем самым ключом, который откроет для него зловещий и опасный Скрэпси! Откроет как раковину моллюска, из которой Герти аккуратно извлечет ее уродливую жемчужину, мистера Стиверса.

– Эй! – Герти развернулся на каблуках и поспешил обратно со всей возможной скоростью, не унижающей достоинство джентльмена, но подчас опасно с нею граничащей. – Эй ты! Приятель! Эй! Подожди! Постой!

Полли не успел далеко уйти. Стоя на углу Дуайт-стрит и бульвара Рассела, он нависал со своим лотком над благообразным мужчиной в костюме, предлагая тому превосходную сигару, «настоящий “Пор Ларанаг”, сэр». Судя по бледному с комочками, как молочная сыворотка, лицу покупателя и его лихорадочным жестам в области карманов пиджака, тот как раз размышлял, в какое количество сигар оценивается его собственная жизнь и сколько у него осталось времени.

– Эй ты! Из гостиницы! – немного запыхавшись, Герти наконец остановился возле полли. – Слушай… Одну минуту, пожалуйста…

Полли повернулся к нему. Воспользовавшись этим, несостоявшийся покупатель поспешно завернул за угол и пропал. Герти оставалось только надеяться, что сорвавшаяся сделка не разозлит продавца сигар. Но бывший швейцар остался невозмутим. Его звериная натура за долгое время пребывания в городе белокожих, умеющих скрывать свои чувства людей, научилась не проявлять себя. Лишь сверкнули на миг темные глаза. Темные, как холодная ночь в подворотне.

– Что такое, мистра из шестнадцатого?

– Ты… Тебе ведь пригодится работа?

– Аэ, пригодится, – согласился полли, поводя своими широкими плечами, выпирающими настолько, что на них трещала ткань. – Известно, сигарами сыт не будешь. Не мальчишка же, весь день ноги сбивать…

– Вот именно. Как тебя зовут?

– Муан.

– Муан… Отлично. Мистер Муан, у меня есть к тебе деловое предложение. Меня зовут Уизерс. Полковник Уизерс, служу в Новом Бангоре. Дело в том, что мне по роду своей службы полагается помощник.