— Молодец, Витя! — услышал я крик Степаныча. — Не давай ему опомниться!

Я не собирался этого делать. Не давая Кендзи времени на передышку, я немедленно перешел в контратаку.

Руки сами нашли нужный захват — усиленные тренировки сделали это движение инстинктивным. Я захватил руку Кендзи и начал проводить рычаг локтя — один из моих любимых болевых приемов.

Мы упали на татами, и я усилил давление на его руку. Я чувствовал, как Кендзи напрягся, пытаясь вырваться, но держал крепко. В голове пронеслась мысль: «Еще чуть-чуть, и победа будет моей».

Но Кендзи оказался полон сюрпризов. Каким-то невероятным образом он начал изгибаться, его тело двигалось так, словно в нем не было костей. Я усилил давление, чувствуя, как его рука вот-вот сдастся, но в последний момент он ускользнул из моего захвата.

— Черт побери! — выругался я, вскакивая на ноги. Разочарование и восхищение боролись во мне. Этот парень был действительно достойным соперником.

* * *

Боль пронзила руку Кендзи, когда Волков начал проводить рычаг локтя. На мгновение японец подумал, что все кончено. Паника начала охватывать его, но тут же он вспомнил слова Хироши: «Кендзи, твой разум — твое самое сильное оружие. Никогда не сдавайся, пока не испробуешь все возможности».

Сконцентрировавшись, Кендзи выполнил сложный маневр, который они отрабатывали сотни раз с Хироши. Он изогнулся, используя свою природную гибкость, и каким-то чудом вывернулся из захвата Волкова.

Освободившись, Кендзи быстро вскочил на ноги. Он тяжело дышал, его рука все еще болела от попытки болевого. Но в его глазах горел огонь решимости.

— Отлично, Кендзи! — кричал Хироши с края татами. — Ты молодец! Теперь твоя очередь атаковать!

Кендзи кивнул, не сводя глаз с Волкова. Советский самбист выглядел удивленным и немного разочарованным.

Не ожидал, что я смогу уйти от этого приема, понял Кендзи. Нужно использовать это преимущество.

Собрав всю свою решимость, Кендзи приготовился к новой атаке. Он не собирался сдаваться без боя.

* * *

Мы снова оказались в стойке, кружа друг напротив друга. Я чувствовал, как усталость начинает накатывать — каждый мускул в моем теле кричал от напряжения. Но я заставил себя сосредоточиться. Слишком много стояло на кону.

— Витя, соберись! — кричал Степаныч. — Времени мало, нужно заканчивать!

Я бросил быстрый взгляд на табло. До конца поединка оставалось меньше минуты. Счет был равным. Я знал, что нужно что-то предпринять, и быстро.

В голове пронеслись слова Андрея Николаевича «Помни, Волков, на кону не только твоя победа». Я сделал глубокий вдох. Нужно рискнуть.

Я решил попробовать провести бросок мельницей — сложный прием, который требовал идеального тайминга. Мы отрабатывали его сотни раз на тренировках, но в реальном бою я использовал его редко. Слишком рискованно.

Но сейчас именно тот момент, когда нужно рисковать.

Я сделал шаг вперед, захватил руку и плечо Кендзи, и начал разворот. На долю секунды я почувствовал, как мир перевернулся, когда я поднял Кендзи в воздух. Инерция на моей стороне.

«Давай, давай!», — кричал я сам себе, вкладывая всю силу в бросок.

Затем я с силой бросил Кендзи на татами, чувствуя, как его тело ударилось о мат. Звук удара эхом разнесся по залу.

* * *

Кендзи не успел среагировать на молниеносную атаку Волкова. Только что он готовился к собственной атаке, и вдруг почувствовал, как его отрывают от земли. Мир закружился вокруг него, и на мгновение он потерял ориентацию в пространстве.

Удар о татами выбил весь воздух из его легких. Кендзи лежал на спине, пытаясь прийти в себя. В ушах звенело, а перед глазами все плыло. Он смутно слышал крики толпы и голос рефери. Хироши тоже что-то вопил, но его голос казался далеким и приглушенным.

Кендзи попытался перевернуться, встать на ноги, но его тело не слушалось. Каждое движение отдавалось болью. Он понимал, что проиграл, но часть его все еще отказывалась это принять.

«Прости, отец», — пронеслось в его голове. «Я подвел тебя.»

Последнее, что увидел Кендзи перед тем, как рефери закончил отсчет, было лицо Хироши. Его сэнсэй смотрел на него не с разочарованием, как он ожидал, а с гордостью. В этот момент Кендзи понял, что, несмотря на поражение, он не подвел ни отца, ни учителя. Он дал достойный бой и показал все, на что был способен.

Рефери поднял руку Волкова, объявляя его победителем чемпионата мира по самбо. Зал взорвался овациями.

Кендзи с трудом поднялся на ноги, чувствуя, как боль пронзает каждый мускул. Но он заставил себя выпрямиться и, превозмогая физическую боль и горечь поражения, подошел к Волкову.

— Поздравляю, — сказал он, протягивая руку. — Ты достойный чемпион.

Волков крепко пожал его руку, в его глазах читалось уважение.

— Спасибо за отличный бой, — ответил советский самбист. — Ты невероятный соперник.

Покидая татами, Кендзи чувствовал смесь разочарования и гордости. Он проиграл золотую медаль, но приобрел нечто гораздо более ценное — уважение противника и понимание, что он способен бороться на высшем уровне. Это был не конец, а только начало его пути в мире самбо.

* * *

Я стоял на пьедестале, чувствуя, как капли пота стекают по спине под плотной тканью парадной формы. Огромный зал спортивного комплекса в Тегеране гудел от возбуждения. Яркие огни слепили глаза, а запах резины и пластмассы смешивался с ароматом экзотических цветов, которыми украсили зал.

Тело все еще ныло после изнурительного финального поединка, но адреналин и чувство тревоги не давали расслабиться. Я улыбался для камер, но мой взгляд не переставал сканировать толпу. Годы работы в органах научили меня никогда не терять бдительности.

Фарида стояла неподалеку, в первом ряду прессы. Ее темные волосы были собраны в элегантный пучок, а в руках она держала блокнот и ручку, делая вид, что делает заметки. Но я видел напряжение в глазах девушки, которые, как и мои, внимательно следили за происходящим.

Когда заместитель министра Мохаммад Реза Амини поднялся на сцену, я почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом. Амини был невысоким полным мужчиной лет пятидесяти, с аккуратно подстриженными усами и в дорогом костюме. Он улыбался и махал толпе, но я заметил, как его взгляд нервно метался по сторонам.

И тут я увидел его — человека в форме технического персонала. Он двигался слишком целеустремленно, глаза сфокусированы на заместителе министра. Когда его рука потянулась к внутреннему