Вдруг Кройц навис надо мной. Его лицо оказалось так близко, что могла почувствовать дыхание парня на своей коже. И мне почему-то стало спокойней.

      – Не бойся, ничего плохого с тобой не случится. Я смогу тебя защитить, – произнес пес. Казалось, он действительно верил в свои слова...

      Я не выдержала... Разревелась... Это была истерика. Настоящая отвратительная истерика, с рыданиями, перешедшими в подвывания... Меня едва конвульсии не били...

      Пес прижал меня к себе, крепко, так, что вырваться было невозможно, и не выпускал, пока я не перестала всхлипывать. Он не успокаивал меня, ничего не говорил, только покачивался из стороны в сторону.

      – Кристиан, не могли бы вы приютить на время Тессу? – спросила у пса тетя Жаннет, когда я, наконец, затихла. – Пока мы не найдем способ решить возникшую проблему?

      – Хоть на всю жизнь, – сказал Кройц.

      Я даже предположить не могла, что он так ответит...

      После Кройц обрабатывал мне руку какой-то странной мазью, которая пахла можжевельником. Пес не позволил это сделать ни дяде Рене, ни тете Жаннет,  уверяя, что он куда лучше них обоих понимает в подобных ранах. Родственники с ним не спорили, значит, так оно на самом деле и есть.

      После того, как на руку наложили мазь, жжение и боль уменьшились.

      – Пойдем, Дюпон, – помог мне подняться на ноги Крис.

      Столько только подняться, как у меня поплыло перед глазами, и я чуть не упала. Но пес был рядом и успел вовремя поддержать.

      – Держись давай. Нет у тебя причин для того, чтобы изображать томную барышню.

      Ну ничего себе «нет у тебя причин».

      – Я, между прочим, едва без руки не осталась...

      А и вовсе могла жизни лишиться.

      Кройц закинул мою правую руку себе на плечо, сам обхватил за талию и медленно, шаг за шагом повел к выходу. При этом парень ворчал не переставая.

      – Вот неудачница ты, Дюпон, настоящая неудачница. Стоит только отвернуться — и ты тут же оказываешься в заднице.

      Я только кивала соглашаясь. Я бы со всем согласилась... Мысли путались. Хотелось спать.

      – Ничего, переберемся ко мне, и все будет нормально. Аманда обрадуется. Папа, наверное, тоже.

      Старший Кройц скорее будет рад, что сын снова будет жить дома...

      – Ты отцу понравилась, Дюпон. Хотя ты всем нравишься. Я слышал, Анаис тоже всем нравилась...

      Мама...

      Перед глазами снова встало ее лицо. То, что я увидела в воспоминаниях Гранд-мастера.

      – Я не похожа на нее. Совсем не похожа... Тетя... Она решила, так будет лучше...

      Когда мы, в конце концов, доковыляли до моей (или уже нашей?) комнаты, пес буквально силой заставил меня лечь на кровать, а сам занялся сбором вещей. Меня ужасала одна только мысль о том, что этот невозможный парень будет трогать мою одежду, белье... Но сил, чтобы подняться и самой упаковать чемодан, все равно не было.

      Хоть услышав «Hello Kitty? Тебе семнадцать или семь?!», я попыталась было встать. Чертовски неприятно, когда кто-то в прямом смысле роется в твоем белье. Пусть даже и не грязном.

      – Лежи и не дергайся, Дюпон, – велел мне пес, заметив, что я попыталась было встать. – Я быстро закончу, а потом Месье отвезет нас ко мне домой. Кто на тебя напал? Этот чудик, которого я потрепал?

      Я прикрыла глаза... Хотелось спать... Очень хотелось спать...

      – Нет. Это был не Джой. Это была какая-то девочка. Она решила, что я – это моя мать, и все требовала туфельки...

      Внезапно шум, который сопровождал каждое движение пса, собиравшего чемоданы, стих. И мне стал страшно. Но открыв глаза, я увидела только, что Крис замер и смотрел на меня с непониманием.

      – Туфельки? – растерянно переспросил он. – Какие туфельки?

      – С бабочками... – только и смогла ответить я.

      Когда я сказала это, в комнате словно похолодало. И будто бы из коридора начали доноситься шаркающие шаги. Но стоило только Кройцу грозно зарычать, как все снова стало нормальным. Или же мне вообще все только померещилось.

      – Это должно мне о чем-то сказать?

      – Вряд ли...

      Через полчаса мне стало хуже. Начался жар и как будто бы бред... Я видела перед собой мать. Она смеялась и что-то восторженно говорила... И отца тоже видела.

      Сквозь марево полусна доносился голос дяди Рене.

      – Она больна, ее сейчас нельзя перевозить! – воскликнул он. – Жаннет, ради бога, скажи этому мальчишке!

      Значит, тетя тоже была здесь...

      Сил открыть глаза не было.

      – Но она не поправится, если останется в «Розе»! – почти что с отчаянием воскликнул пес, а потом я почувствовала, как он взял мою руку. Стало немного легче. – Мадемуазель, вы должны понять! Ее нужно срочно увозить из особняка!

      На пару минут повисло молчание.

      – Рене, боюсь, что мальчик прав. Тессе становится хуже. Как будто она отравлена чем-то...

      – Но это же «Белая роза»! Самое безопасное место в мире для тех, в ком течет кровь Дюпонов!

      Иллюзия... Еще одна красивая иллюзия...

      – «Роза» была таковой... Была самым безопасным для Дюпонов местом... -- тихо произнесла тетя Жаннет. – Все изменилось... Отец перед смертью пытался мне рассказать, объяснить... Я не поняла. Я была тогда всего лишь подростком. Отец говорил про то, что в «Белую розу» пришло зло...

      И имя этому злу было «Анаис»... Мне жутко становилось, когда я осознавала, что успела за свою короткую жизнь совершить моя мать. Вокруг Анаис Дюпон всегда была смерть. И даже после того, как она сама оказалась в могиле, ничего не изменилось... Я читала легенду о Лебедином озере... Даже если убить злого колдуна — проклятье не исчезнет.

      – Увезите Тессу, юноша. И приглядывайте за ней как можно лучше.

      – Сделаю все возможное, Мадемуазель.

      Потом меня кто-то нес на руках... Был ли это Кройц или дядя, я не знала... Но это меня и не волновало. Пожалуй, меня ничего не волновало...

      – Ты только держись, Дюпон, ладно? – тихо шептал мне уже в машине на ухо Крис. – Все будет хорошо, ты же сильная. А у нас тебе