Каждый убийца хранит сувенир. Маленький знак, напоминающий им о любимой жертве.

И Иден мой.

И я хочу, чтобы это было особенным для нее. Для меня.

Будет не так грязно, если мы сделаем это в моем кабинете. Коврик маленький и дешевый. И отвратительный — благодаря ужасному чувству стиля Клаудии.

Его будет легко выбросить.

Но я забегаю вперед. Об этом позже.

Сначала хочу зажечь свечи и налить немного алкоголя. Показать ей, какая она особенная. Отпраздновать это знаменательное событие.

Будет так тяжело смотреть, как она покидает меня. Почти невозможно распутать узел, в который она завязала мое сердце. Но я всегда буду помнить о ней.

Потому что она моя. И теперь всегда будет моей. Навсегда.

— Жди меня в моем кабинете, — говорю, целуя ее.

Она начинает уходить, но я останавливаю.

— Хочешь чего-нибудь выпить? Немного вина? Может быть, виски? Что-нибудь, чтобы расслабиться?

Это поможет справиться с болью.

— Я еще не так стара...

Прикладываю палец к ее губам: — Ш-ш-ш, милый ангел. Сегодня не будет никаких правил. Только я и ты.

На ее щеках появляется красивый розовый румянец, такой же, как и цвет ее киски. Она идеальна. Просто идеальна. Совершенство на земле.

Жаль, что такая красота должна умереть. Это несправедливо.

Дэмиену не следовало связываться с ней. С моей человечностью.

Но он это сделал. Этот ублюдок заставил ее вкусить плод как змея, которой он и является. Он заставил ее увидеть, каково это — жить без меня... и теперь ей приходится расплачиваться.

Я не могу быть для нее всем, когда она впускает его в свой разум, сердце и тело.

Никто другой не должен быть выше меня.

Я заслуживаю каждый ее идеальный дюйм. И сегодня вечером получу это.

Услышу ее последний удар сердца и последний вздох, пока буду находиться глубоко внутри нее. Вырывая свой прекрасный цветок из земли.

Собрав все необходимое, присоединяюсь к своему ангелу в кабинете.

Она так послушна, уже нагнулась над столом, задрав свою маленькую попку.

— Великолепно.

Сделав глоток, ставлю стакан с виски на стол. Пью не слишком много. Не хочу быть небрежным. Я и так буду достаточно пьян от этого опыта.

Чиркаю спичкой о коробок и зажигаю две свечи, затем ставлю их на камин. Для меня это духовный опыт. Моя версия церкви.

— Немного атмосферы, чтобы создать настроение.

Если Иден окажется бойцом, как ее мать... все пойдет наперекосяк. Я бы предпочел, чтобы все ограничилось одним пространством.

Мне следует связать ей запястья, но я бы предпочел, чтобы она выполняла мои приказы как хорошая девочка. Так гораздо приятнее.

Морщусь, когда в голове начинает пульсировать. Сильнее, чем раньше.

Когда начинаются мигрени, понимаю, что пути назад нет. Что должно быть сделано, то будет сделано. Это призвание. Потребность, которую больше не могу контролировать.

Я провожу рукой по изгибу ее задницы. Красивая.

Думаю, Иден будет лучше матери. Она обходительна и молода.

Она почтительна, совсем как мой Дэмиен. Засовываю руку в брюки и сжимаю в кулаке эрекцию. Он встал передо мной на колени. Склонился перед своим Богом и поклялся делать все, что я захочу.

Я собирался помочиться в его грязный рот, а он должен был выпить все это и попросить добавки. Такую преданность невозможно подделать.

Возможно, мне стоит предоставить Иден такую же привилегию и посмотреть, как сильно она меня любит. Да, да. Думаю, так и сделаю.

Сдвинув трусики, раздвигаю ее пальцами и смотрю на нее. Такая прелесть. Как распустившийся цветок... прямо перед тем, как завянуть.

— Будет проще, если я сниму их? — спрашивает мой ангел.

Такая заботливая. В отличие от матери.

— Нет, детка. Так будет лучше. Просто наклонись еще немного.

Да, именно так.

Закрываю глаза, сжимая член обеими руками. Я чертовски твердый, и сейчас брызнет во все стороны, а не по назначению. Хочу, чтобы она приняла меня всего. Хочу, чтобы ее трусики пропитались моей жидкостью. Ее горячая киска наполнилась моей мочой и спермой.

— Почти готов, — шепчу я. А потом: — О, нет.

Ее дыхание сбивается: — Что случилось?

— Мне нужно пописать.

Она напрягается. Нет, Иден. Оставайся сильной. Возьми всего меня.

— Ты ведь не возражаешь? — если и возражает, то слишком поздно. Я уже засовываю головку члена в ее трусики.

Она не издает ни звука, пока моча струйками стекает по идеальной киске, бедрам и ногам. Она принимает мой золотой нектар как хорошая девочка, которой и является.

— Такая хорошая девочка. Каин не может дождаться, когда окажется внутри тебя.

Это последний раз, когда вижу ее живой. Не хочу, чтобы она возвращалась ко мне. А хочу видеть ее лицо, пока вдалбливаюсь в нее. Хочу видеть, как напрягается ее шея, когда обхватываю ее руками и сжимаю. Хочу увидеть момент, когда жизнь покинет ее прекрасные голубые глаза.

— Иден, милая. Повернись, чтобы я мог...

Струя крови брызжет в воздух, сверкая, как молния во время грозы, когда провожу лезвием ножа по его горлу, рассекая сухожилия и вены.

Лучший способ заставить кого-то заплатить за свои грехи... это нанести удар, когда он меньше всего этого ожидает.

Каин издает булькающий звук, его глаза расширяются от ужаса, когда втыкаю нож ему в грудь и начинаю прокручивать. Просверливаю дыру прямо там, где должно было быть его сердце.

Хочу сделать последний вздох, глядя в самые прекрасные глаза, принадлежащие самой красивой девушке, которую я когда-либо знал.

Медленная улыбка расплывается по лицу, когда он падает на пол, сжимая шею.

Я должна что-то почувствовать. Должно быть раскаяние. Хоть каплю грусти. Хоть унцию сожаления...

Но ничего нет.

Потому что Каин Картер отнял у меня все...

В том числе самых важных для меня людей.

Это был лишь вопрос времени, когда зло, которое он проецировал на других, настигнет его.

Рано или поздно все расплачиваются за свои грехи.

Вглядываюсь в его лицо, когда тело обмякает. Наблюдаю, как яд сочится из зияющей раны на шее, а глаза начинают тускнеть.

Я больше не вижу мужчину, которого любила. Того, ради кого билось мое сердце.

Потому что сердце не может биться, когда оно больше не цело.

За месть всегда приходится платить.

И я твердо намерена заплатить...

Только сначала мне нужно кое с кем попрощаться.

Адреналин