— Я бы спросил, все ли у тебя в порядке, но...

— Это был бы глупый вопрос.

— Прости, что не сказал тебе раньше.

Она скрещивает руки на груди: — Почему ты этого не сделал?

Если бы я когда-нибудь собирался сказать ей о своих чувствах к ней, то сейчас было бы самое подходящее время. Но я не буду. Иден не нужен якорь. Ей нужно летать.

Самое сложное в любви к кому-то — знать, что это не будет длиться вечно. Рано или поздно одному из вас придется отпустить другого. Потому что все, и хорошее, и плохое, когда-то заканчивается. Так уж устроено это дерьмо.

Указываю на карман своего пиджака, который все еще на ней: — Там чек на двадцать пять миллионов. А также билет на самолет первым классом до Испании. Твой рейс вылетает завтра.

Я мог бы тысячу раз обойти всю планету и вернуться обратно, но никогда не нашел бы такую, как Иден. Кристи была права, она — совершенство на земле... и я хочу, чтобы она отправилась туда и исследовала все.

Она смотрит на меня так, будто у меня выросла еще одна голова.

— Двадцать пять миллионов? Испания?

— Если ты хочешь больше денег, они твои. Если не хочешь лететь в Испанию, я могу попросить Джеффри заказать тебе билет куда-нибудь еще. Тропики прекрасны в это время года...

Боль от пощечины вполне заслужена.

— Ты обрушил на меня эту бомбу... и теперь уходишь, когда мне нужен кто-то, кто поможет оправиться?

— Технически это ты уходишь. И тебе не нужна ничья помощь, Иден. На этот раз ты сможешь оправиться сама.

— Пошел ты нахуй, — она тычет пальцем мне в грудь. — Пошел нахуй, потому что принимаешь решения за меня, не спрашивая. Пошел нахуй, потому что не дал даже секунды, чтобы обдумать произошедшее, прежде чем отправить меня собирать вещи. Пошел нахуй, потому что заставил испытывать к тебе чувства, а потом бросил. Пошел ты нахуй, Дэмиен.

Она должна понять, что дорога, по которой мы шли, никогда не была постоянной. И в кои-то веки причиняю ей боль не потому, что хочу этого... я делаю это потому, что должен. Потому что это правильно.

Я не могу вернуть то, что сделал с Кристи. Не могу отменить ту роль, которую сыграл в ее смерти. Поэтому никогда не смогу избавить Иден от боли.

Я заслужил свой пожизненный срок в чистилище, а Иден — нет.

И в отличие от Каина, я не заставлю ее отбывать срок вместе со мной. Это несправедливо по отношению к ней.

Она не должна прожить жизнь с постоянным напоминанием о том, чего лишилась. О том, чего ей так и не удалось получить.

И, честно говоря, я чертовски устал жить с чувством вины. Моя кара перед Кристи уже свершилась.

Иден прочная и стойкая — именно такая, какой ее хотела видеть Кристи. Миссия выполнена.

Упираюсь руками по обе стороны головы Иден, прижимая ее к стене.

— Скажи, что тебе не больно смотреть на меня сейчас.

Предсказуемо она отводит взгляд. Я не виню ее.

— Не могу, — она касается моего подбородка, — но это не значит, что так будет всегда.

Она не понимает.

— Лучшее, на что ты можешь надеяться, будучи со мной, — это оцепенение и бесчувственность. Тебе придется отгородиться от части себя, — мне требуется вся сила воли, чтобы не сократить расстояние между нами и не погрузиться в нее по самые яйца. — Ты снова станешь призраком.

Мы оба станем.

— Я не готова потерять тебя.

— Скажи, что тебе не больно смотреть на меня, — повторяю, ударяя кулаком по стене. Чем больше она протестует, тем сложнее это сделать.

— Скажи, что не любишь меня, — отвечает она.

Господи. Я вишу на волоске. Кто-то из нас должен быть сильным, и это должен быть я.

— Я мог бы... если бы обстоятельства сложились иначе, — целую ее испачканную слезами щеку, — но это не так.

И никогда не будет. Не в этой жизни.

Начинаю отстраняться, но она хватает меня за запястье.

— Я все еще люблю тебя, Дэмиен, несмотря на обстоятельства.

Когда животное тяжело ранено, нужно поступить справедливо и избавить его от страданий. Здесь действует тот же принцип.

— Ты не хуже меня знаешь, что можно любить человека всем, что у тебя есть, но этого никогда не будет достаточно, чтобы он полюбил тебя в ответ, — пронзаю ее взглядом, полным отвращения. — Я думал, ты уже усвоила этот урок. Сделай себе одолжение и перестань наступать на те же грабли.

Она вздергивает подбородок: — Верно.

— Мне нужно разобраться с этой чертовщиной наверху, но ты можешь остаться на ночь, — я иду по коридору. — Джеффри отвезет тебя завтра в аэропорт.

Выражение ее лица становится каменным так быстро, что это почти пугает.

— Спасибо, — она жестом показывает на мой кабинет, — я возьму свое бальное платье. И поднимусь наверх через несколько минут.

Начинаю возражать, но тут звонит телефон.

— Знаю, Джеффри. Иду.

С ворчанием выхожу за дверь и поднимаюсь по лестнице. Не похоже, что Каин сможет добраться до Иден, учитывая положение, в котором его оставил.

Этому жирному ублюдку лучше не умирать.

Я потратил слишком много времени и сил на Бексли и его раздражающую дочь, чтобы теперь все пошло прахом.

Вздохнув, напоминаю себе, что должен использовать время с умом. Дэмиен, вероятно, скоро вернется.

Если умудрюсь разбить аквариум о стол и каким-то образом скину телефон, то смогу использовать нос, чтобы позвать на помощь.

Это не самый надежный план, но лучший из имеющихся в моем распоряжении.

Пот стекает по спине, пока борюсь с ограничителями, изо всех сил пытаясь заставить этот чертов аквариум двигаться. Ругаюсь, когда он не поддается.

Пытаюсь придумать план Б, но его нет. На данный момент я ничего не могу предложить Дэмиену. Ничего, чего бы у него еще не было, учитывая, что он украл у меня все.

Мои выборы, мою Иден... мою чертову пиранью.

Ему даже удалось добиться шантажа в качестве прощального подарка. Ебаный преследователь.

Я мог бы почти уважать то, на что он пошел, если бы его целью было выбить у меня признания, чтобы