– Когда решишь, что готова, мы можем поселиться в нем. Можем каждую ночь спать на полу у камина и затягивать друг друга в стяжки. Можем делать что захотим. Завести собак, котов, хомяков и рыбок. Детей.

– Детей?..

– Я бы хотел, чтобы у нас были сын и дочка. Сына бы мы назвали Ильей, а дочку Симой.

– Это почему?

– Сима от «Максима», а Илья от «Кирилии». Помнишь, я назвал так тебя тогда утром в храме? Я тоже… предвидел.

Мы оба прочитали в глазах друг друга, что от «Киры» идеально получилось бы имя «Кирилл», но оно уже было кое-кем занято. Кем-то Серым из Калининграда.

Мой взгляд упал на татуировку с журавлем.

– Красивая мечта, Максим. Это то, чего ты хочешь?

– Вместе с тобой. Да. И если ты хочешь того же самого. А если нет, я буду до конца дней гоняться за призраками. Расследовать самоубийства, хлестать токсины, похищаться и спасаться.

– Мы уже спасли себя. Я не хочу спасаться до старости… не хочу стать такой, как Воеводин.

– Он же был твоим кумиром.

– Но у него нет Симы и Ильи. Вместо них у него Камиль и Кира. И все это сложнее, чем быть счастливыми. Быть нормальными.

Оркестр заиграл «медляк», и я прижалась к груди Макса.

– Я думала про твои слова – оставить прошлое в покое. И знаешь, я готова. Я не буду больше спрашивать техников про пленку, требовать ее расшифровки. И смотреть ее тоже не буду. У Воеводина много людей. Пусть расследует дело сам, если хочет. А я хочу… спать в подвесном кресле напротив детских кроваток.

Максим поцеловал меня в макушку и стиснул, как тысячи корсетов разом. Он держал в безопасном объятии, внутри которого мне ничего не страшно. Внутри которого из паутинок его шрама мы начали ткать свой собственный домик и свое нормальное счастливое будущее.

Мы с Максимом вращались в центре прожектора и новой хлынувшей волны блестящих конфетти. Конфетти – крошечных зеркал, внутри каждого из которых я видела Иру с Мирой. Смеясь и пританцовывая, они звали меня отправиться вслед за ними.

– Поедем домой, – зажмурилась я, утыкаясь в плечо Максима.

Ни в какое конфетти я не отправлюсь. И тем более не пущу Максима вслед за собой.

Макс вызвал машину, и уже через двадцать минут мы были в моей квартире.

В салоне на заднем диване автомобиля я чувствовала прилив жара. Включила кондиционер на всю мощность, но лоб и шея покрылись испариной. У меня чесались кости и дыбом вставали волосы, пока со всех эмалированных поверхностей смотрели мои сестры.

Нет, я больше не могла бороться с тем, что вижу.

– Вас нет! Вы умерли! – выкрикнула я, пытаясь наспех выбраться из все еще движущейся машины.

Максим бежал за мной вверх по лестнице, пока я падала руками вперед, спотыкаясь о юбки.

– Кир, что ты пила? Ты ела что-нибудь на балу?

– Ничего, – схватилась я за голову, – а ты?..

– Шампанское в лимузине. Что мне сделать? Как помочь?

– Поцелуй меня! Пожалуйста, я хочу тебя, Максим!

Он поднял меня на руки и перенес через порог квартиры. В холле не горел свет. Все лампочки были выкручены.

Максим придвинулся вплотную. Никакое перо не юркнуло бы сейчас между моей спиной и его грудью. В отличие от моей, его грудная клетка вздымалась часто и высоко. Он был сзади, целуя меня в шею, пока руками я упиралась в трюмо.

Юбка из парчи упала на пол, и я отшвырнула ее ногой.

– Мне нечем дышать…

– Мне тоже, – поднимал он руки вверх по панталонам, продолжая прижимать меня к трюмо.

– Развяжи корсет! Разрежь его!

Пальцы Максима стали распутывать ленты, зубы вгрызались в узлы. От его напористых движений меня шатало вперед и назад. Я хваталась за трюмо, пока в неловком прикосновении не сдернула накинутую на зеркало простыню. Мои глаза оказались в десяти сантиметрах… от них… от пары, подобных моим глаз.

– Они здесь… – прошептала я. – Нож! – дернула за ручку ящика. – Просто разрежь эти лески!

Он выдернул из стены лезвие. Острое, серебристое, прекрасное, открывшее зеркальные ворота моим сестрам. Я смотрела в отражение трюмо и видела, как нож в руках Максима кромсает вместо лесок меня.

Взмах.

Красные разводы расчертили белки его глаз.

Смех сестер, стоявших бок о бок рядом. Они больше не отражались. Они были здесь, а в зеркале остались только я и Максим с окровавленным клинком.

– Помогите! – пробовала я кричать, чувствуя, как Макс резанул не по корсету, а по коже моей спины.

– Кира! – схватил Максим меня за руки изо всех сил. Он попал на едва затянувшиеся пролежни от стяжек, и руки прострелило адской болью. – Не двигайся!

Я смотрела на обожженное красным лезвие в его руке, на новые раны, проступившие на моей коже в том самом месте, где располагалась татуировка журавля. После ударов моя птица лишилась обоих своих крыльев.

Оттолкнув Максима, я понимала, что времени открыть дверь у меня нет, потому рванула к балкону. Перебросив канат (не думала, что маньяком, от которого я буду сбегать, окажется мой парень!), соскользнула на землю на испачканных кровью ладонях, слыша, как Макс продолжает звать меня, пытаясь догнать.

Активировав браслетом самокат, я вжала рукоять газа до упора. За спиной о крышку люка ударился брошенный Максом нож, а его вопль разрезал сумрак:

– К-и-и-и-р-а-а-а-а!!!

Глава 15

Склеить и пришить Киру

– Да? Кто?.. – сонно бормотала трубка домофона.

– Камиль, это я, Кира…

Он ждал меня у стены напротив лифта.

– Пошли, – хватило ему пары секунд, чтобы оценить полученные мной повреждения. – Здесь только твоя кровь?

– Не знаю… Может, кровь Максима, я не уверена. Я не знала, куда идти…

– Кто это сделал? Кто на вас напал? Где Максим?

Я молчала.

– Кира, кто? Максим?.. – заходили ходуном его челюсти. – Это он?

Камиль откинул мои волосы, прилипшие с подсохшей кровью к спине, и наскоро криво натянул медицинские перчатки.

– Я посмотрю, не вертись, – повернул он меня за плечи, но оказаться второй раз спиной к мужчине я себе позволить не могла.

Тем более здесь тоже было зеркало. Дурацкие прихожие! Какой зеркальный маньяк их придумал?!

Меня начал бить озноб, и я отшатнулась, оставляя красный росчерк с окровавленных пальцев на его обоях.

– Ты стояла спиной, – начал Камиль озвучивать версию, читая о случившемся по моим травмам, – первый порез был там, на спине. Обернулась. Закрылась рукой, – повторил он мое движение, – получила еще два.

– Макс должен был разрезать шнурки корсета… а