Джейд отходит от окна, и все внимание слэшера – вновь на Стрелковых Очках, а тот пустился наутек. Он два раза падает по пути к пирсу, но добегает туда очень быстро. А слэшер надвигается на него, спокойно и неуклонно, и Стрелковым Очкам ничего не остается, как кинуться в озеро, даже не нырнуть, а прыгнуть от отчаяния, и вода его не держит, когда он хочет по ней пробежать.

Он скрывается под поверхностью, и очередь из гвоздей прошивает воду вокруг него. Незнакомец заходит по колено и продолжает стегать гвоздями полотно озера, пока не опустошает всю обойму. Смотрит на оружие и отбрасывает его в сторону, пневмомолоток с тяжелым всплеском идет ко дну.

Убийца поднимает голову и смотрит на яхту. У поручней стоит Лета и окликает его. Она не визжит, не кричит, не плачет, не спрашивает, что или почему.

– Ти задремала! – объявляет она громким шепотом, во всяком случае, Джейд ее слышит.

Под Летой, по колено в водах озера Индиан, Тео Мондрагон снимает с себя противогаз и капюшон.

– Ты их всех ухлопал? – спрашивает Лета, видимо, забыв, что секунду назад просила отца не будить Тиару.

Тео Мондрагон отрицательно качает головой, будто разочарован собой, потом поднимает руку и разглядывает.

– А осы кусают или жалят? – уточняет Лета, перегибаясь через перила, совсем не думая о законе всемирного тяготения.

Тео Мондрагон смотрит на предплечье, может, на какой-то рубец, который Джейд издалека не видит, и демонстративно пожимает плечами.

– Осторожнее надо! – пеняет ему Лета, в ее голосе Джейд слышит легкое возбуждение.

Значит, ее отец хотел разгромить осиное гнездо, а то и не одно. Отсюда и противогаз, и капюшон. Только в понятие «осы» он включил и Ковбойские Сапоги, и Стрелковые Очки. Разные Перчатки тоже?

Джейд оборачивается – вдруг он сидит здесь, в углу, из брюха торчат гвозди, а пальцы шевелятся, будто нажимают на кнопки аккордеона.

Но с какой стати? Зачем Тео Мондрагону отстреливать своих работников?

Нет, не стыкуется. Какой из них объект мести? Значит, жертвами слэшера они быть не должны.

Но и Клейт Роджерс вроде тоже ни при чем. А уж мистер Холмс точно должен быть здесь – кто еще запишет эту прискорбную историю для потомков?

Если прикинуть, кто такой участи не заслужил, парочке из Голландии тоже досталось почем зря. Единственный, кто тянет на реальную мишень – это Дикон Сэмюэлс.

Что, если Тео Мондрагон увидел ее через оконное стекло? Что, если это – версия «Незваного гостя» в непролазной глуши и следующим объектом на отстрел в «Зове долга» будет она?

Джейд холодеет, дышать совсем нечем.

По крайней мере, это не будут гвозди. Пневматический молоток покоится на дне озера.

И, как в случае с Нэнси Томпсон из «Кошмара на улице Вязов», ее шансы здорово вырастут, если она не даст себе уснуть.

Впереди еще целая ночь. А потом весь завтрашний день. До которого еще надо дотянуть.

– Держи! – кричит Лета вниз отцу. Чем-то ему машет, что-то предлагает, тюбик неизвестно с чем. Крем от укусов, лосьон, Джейд со своего наблюдательного пункта не видно.

Лета примеривается к броску раз, другой, чтобы Тео Мондрагон действовал в такт, потом отпускает тюбик, и тот летит, пару раз перевернувшись. Тео Мондрагон выхватывает его из воздуха, как настоящий спортсмен, каким когда-то был.

Он благодарно кивает и начинает мазать себя кремом. На нижней палубе, под Летой, появляется Марс. В руках у него двустволка, он передергивает затвор. Лета перегибается через перила еще больше, но он смотрит не на нее, а вниз, на Тео Мондрагона.

– Вот чем тебе надо вооружиться. – Марс вскидывает двустволку и целится в утку, что летит над поверхностью воды. Он делает вид, что стреляет в нее, имитирует отдачу и все такое.

– Что на обед? – спрашивает у них Тео, словно не убивал никого направо и налево.

– Только не утка! – кричит ему Тиара.

– Утка нырок, – бормочет Джейд себе под нос и опускается ниже уровня окна, чтобы Тео Мондрагон случайно ее не засек, когда пойдет к пирсу.

Он вешает противогаз на стойку, толстовку с капюшоном обматывает вокруг шеи и, основательно потрудившись за день, небрежной походочкой поднимается к яхте, будто все в этом мире в полном порядке. Абсолютно все.

Еще пара минут – и он исчезает в недрах яхты, у перил тоже никого, а тело Стрелковых Очков, прошитое гвоздями раз пятьдесят, даже не всплывает на поверхность, только вода окрасилась в красный цвет.

Наверное, пригвоздило ко дну озера.

Ладно, в качестве подарка для «Моего кровавого Валентина», или даже просто для «Валентина», а также чтобы загладить вину за мой идеальный прикол для альбома выпускного класса – я была в команде, но на случай, если вы этого не видели и моего присутствия не заметили, – я взяла шесть фальшивых игл для подкожных инъекций, приклеила их к предплечью в стиле «Воинов мечты» и на каждой написала «Алгебра», «Английский», «Физкультура» и так далее, не забыв, конечно же, «ИСТОРИЮ», но раз я в тот день пропустила контрольную, отплачу вам с лихвой, слегка просветив насчет того, как миру не хватает замедленной съемки, когда последняя девушка наконец перестает бежать и поворачивается, чтобы сразиться с неубиваемым убийцей, а еще расскажу, почему он ведет себя с ней так мило (через слэш – злодейски). Обратите внимание на слово «слэш».

Сначала представьте, что творится у нее в голове. Она видит, как убивают ее друзей, членов семьи и питомцев, а потом вынуждена бежать по коридору, где их всех распихали по разным бандурам, типа, как чертиков по табакеркам.

В какой-то миг последняя девушка понимает, что все дело в ней. Что ее друзья, семья и домашние животные были бы живы, если бы слэшер просто начал с нее, а не стал к ней подбираться, все круша на своем пути. И она чувствует себя виноватой, типа, она сама убийца и все эти трупы на ее совести.

Что хочу сказать, сэр, – сама судьба готовит ее к тому, чтобы все скрытое и лучшее в ней вышло наружу. Ведь слэшер мог запросто начать с нее – чем нарезать круги, он мог войти прямо в центр, чикнуть клинком, и дело сделано, можно расходиться, все свободны.

Нет, не свободны. Это было бы слишком просто.

Ведь выступление слэшера – как танец, понимаете? Представьте себе танцпол в школьном спортзале, свет приглушен, кругом украшения из гофрированной бумаги, домашний пунш, все расфуфыренные, в клевых курточках, платьицах и туфельках, туда даже войти страшно, я знаю, вы за такие вечера отвечали. И вот вам слэшер, он хочет потанцевать с тихой девушкой в другом конце