понимает Лори Строуд: ты корчишься, падаешь, визжишь и плачешь не потому, что этого хочешь или так задумала – просто ты перепугана до смерти. Тело ведет себя естественно, как ему положено, и ты вопишь не по своей воле.

Постепенно зрение возвращается – никакой мебели, только бесконечный выложенный плиткой пол, обитые тканью стены, значит, подвал готов к сдаче целиком и полностью. Ближе к потолку – небольшие окна, то есть Джейд не совсем под землей, но достаточно глубоко, чтобы ощутить вязкий холод, гнетущую тишину.

Если сюда и вколачивали гвозди, то она слышала совершенно другой звук.

Доказательство – на стене у нее за спиной. От пояса и выше, до самого потолка, тянется змейка-молния из гвоздей – футов двенадцать, – похоже на лесенку для мыши, которая готовится в акробаты. Лесенка начинается в углу, значит, мишень убегала в другую сторону.

Джейд внимательно слушает скрипы над головой, с неменьшим рвением глядит в оконца – вдруг оттуда на нее смотрят глазницы противогаза? Не уверенная, что делает правильный выбор, Джейд идет туда, куда ведет лесенка из гвоздей.

Неизвестно почему, она опять начинает движение с правой ноги. Все, что казалось логичным, когда она смотрела слэшеры, не имеет ни капелюшечки значения теперь, когда она идет через слэшер собственной персоной, так?

Хуже того, сегодня, блин, только третье июля, объявляет она вслух, будто фиксирует фол. То есть ничего этого происходить не должно!

Сколько концовок было в «Крике-4»? Может, раз слэшер орудует почти четыре десятилетия, единственный способ для него кого-то удивить – нарушить собственные правила?

Еще одна приманка для глаз – опять позолоченная, в форме гвоздя, в дверной раме. Либо шкаф, либо туалет. Или, раз она в подвале – кладовка? Котельная или печь?

– Есть кто-нибудь?

Тишина.

Она постукивает по двери телефоном, соображая, кого за этой дверью быть не должно – все, кого она знает, сейчас в Пруфроке, а кого видела на яхте, там и остались.

– Вхожу! – объявляет Джейд как можно более внятно, поворачивает дверную ручку левой рукой, распахивает дверь, отскакивает назад, приняв оборонительную позу, и тут же резко оглядывается – слэшер всегда у тебя за спиной, когда ты этого совсем не ждешь.

Никого нет.

Не доверяя пространству впереди или сзади, она поворачивается спиной к двери, которую открыла. Это туалет, совмещенный, какие устанавливают в Камелоте. Насколько она знает, отец привозил сюда на тележке ванну, а устанавливал ее сантехник.

И в этой ванне лежит тело!

Ноги свесились через край, руки в стороны, глаза раскрыты, но уже ничего не видят.

– Коди, – шепчет Джейд с болью в голосе.

Ковбойские Сапоги. Они еще на нем, а между глаз – золотой гвоздь, из-под него выползает кровавая лента и, вихрясь по лицу, утыкается в рот, хотя могла бы собраться в лужицу в выемке шеи. Джейд снова резко оборачивается, но в подвале, кроме нее, никого нет.

И в эту секунду гаснет свет!

Джейд едва удается устоять на ногах. Она слышит лишь звук своего дыхания. Оно прерывистое, обрывочное, а потом никакое – она вся превратилась в слух.

– Коди, – произносит она наконец, – Коди, Коди, Коди.

Но тот не отвечает. Оно, конечно, к лучшему, хотя индейцы должны держаться вместе. И все-таки…

Теперь ясно – она не Джейм Гамб. Она Кларисса, которая идет на ощупь, растопырив пальцы.

Свет с шипением загорается вновь. Джейд съеживается – вот до нее и добрались.

Вдруг она понимает, в чем дело. Выключатель активировала она сама. Он реагирует на движение, чтобы экономить энергию. Свет гаснет сам, когда выключатель думает, что в комнате никого нет.

Джейд вновь смотрит на Коди.

Он все там же. Такой же мертвый.

Джейд опирается на стену напротив двери и сползает вниз.

– Прости! Не знаю, почему досталось тебе, чувак. Ты вообще здесь ни при чем.

Он оказался здесь случайно? И кто-то разминался перед завтрашним вечером? Коди наводил в доме порядок перед большой вечеринкой? Что такого он сделал, за что заслужил гвоздь в лоб?

– Ни за что, – говорит ему Джейд.

Хм. Может, дело в том, что в марте он разговаривал с ней? И для слэшера это серьезная причина? Она разбирается в жанре, предсказала день, когда все произойдет, втягивает в эту историю Лету – может, так она нарушила планы слэшера? Как ей теперь вообще думать, когда в голове полный хаос, когда рядом – труп? Кстати, важно: найти Коди должна была Лета, а не Джейд. Этак весь план пойдет насмарку.

– Я здесь никогда не была, – произносит Джейд вслух, поднимается и, как может, устраняет следы своего присутствия: плотно закрывает дверь в туалет, очищает плитку от грязи, что сюда натащила, на лестнице опускает кнопку выключателя.

В следующую минуту она понимает: огни в высоких оконцах подвала не светят ровно, а словно мигают, подавая слэшеру сигнал. Сейчас день, наверное, еще нет и четырех. И тот, кто играет в слэшера, наверняка следит за окнами и ждет, когда свет в них погаснет. С другой стороны, зачем следить за комнатой, в которой ты уже кого-то убил? От такой слежки трупов не прибавится.

– Прости, – говорит Джейд Коди в последний раз и, ссутулившись, поднимается наверх.

Она смотрит в окно задней двери, наверное, минут двадцать – никого, ничего – и выходит, в точности повторяя путь слэшера, который из этого дома шел к следующему.

На сей раз первый этаж и подвал пусты, боковая дверь в гараж словно застыла в широком зевке – заходите, кому надо. Гвоздей в дверных косяках нет, кровавых пятен на стенах тоже. Спокойно и на втором этаже.

Джейд заходит в комнату – видимо, через месяц-другой здесь будет кабинет, – устраивается перед широким окном, чтобы видеть, что делается снаружи, не привлекая внимания извне невнятными очертаниями. Типа, стену еще не доделали. Или окно косо завесили брезентом.

Отсюда яхта видна гораздо лучше. Тиара покачивает бедрами вдоль перил, исчезает за какой-то дверью. Никто больше не читает газету, никто не бросает цветочные лепестки в озеро.

Может, все уже получили по гвоздю в лоб?

Наконец что-то мелькает.

Это Стрелковые Очки. Карабкается по крыше через два дома от нее, как Джесси Пинкман из «Во все тяжкие», сползает в будущий передний двор, прыгает и перекатывается, гася отдачу. Джейд смотрит на окно, куда он, наверное, собирается нырнуть, но тут распахивается входная дверь дома.

Это он – незнакомец, убийца, слэшер!

Грудь вздымается, лицо неподвижно, еще в противогазе, у бедра – тяжелый и смертоносный пневматический молоток.

Стрелковые Очки оглядывается, качает головой – не надо! – поднимает руки, пытаясь защититься от летящих гвоздей, что-то говорит и еще говорит, но это ничего не меняет.

Убийца сходит с крылечка и хладнокровно поднимает оружие.

– Нет, нет! – слышит Джейд свой крик и, прижавшись к окну, хлопает тыльной стороной ладони по стеклу.

Слэшер замирает, оборачивается, сквозь затененные окуляры