нужен противогаз – просто пугать народ. В «Моем кровавом Валентине» противогаз нужен, потому что дело происходит в шахте, а в настоящем «Незнакомце» шериф ходит с закрытым лицом, потому что он бывший солдат, которому на поле боя пришлось иметь дело с горчичным газом или чем-то вроде того.

Джейд принюхивается, но никаких посторонних запахов – горчица, хрен – нет, и вдруг понимает: с одной стороны, ей жутко хочется, чтобы слэшер появился вновь и доказал, что он настоящий, а с другой – пусть лучше будет только у нее в голове.

Это противоречие раздирает ее, сколько… два часа? Разве слэшер может быть таким медлительным? Понятно, в кино время сжимается, на самом деле все тянется дольше, но два часа – явный перебор, какие только оправдания она не придумала для этого типа в противогазе с пневматическим молотком и в капюшоне, как в фильме «Июль». Нет, она все равно должна бдеть, быть начеку.

И вот наконец: стук!

Адреналин вновь захлестывает ее, обостряет все чувства. Но постепенно оставляет ее в покое, и она ищет логическое объяснение. Если бы слэшер пытался кого-то прибить, бегая за ним по комнате, был бы не стук, а целая канонада! Или этот тип действует тоньше. Как в кино, когда двое прячутся по разные стороны стены и каждый ждет, когда другой себя обнаружит.

Наверное, терпения ему не занимать.

Только… не слишком ли рано? По плану все намечено на завтрашний вечер. Джейд готова встать, замахать руками, эй, вы там, притормозите, куда такая спешка, отстреляете всю обойму, в нужный момент окажется, что патронов не осталось.

Интересно, как далеко гвоздь из пневматического молотка может пролететь по воздуху? Справа вдалеке возникает какое-то движение – это яхта.

Тиара Мондрагон. На ней черное бикини, шляпа от солнца и очки, под мышкой – книга.

Ни о чем не подозревает.

Плавной походкой идет… как называется возвышение на яхте, башня? Проходит примерно две трети вдоль борта и исчезает в башне. И вот она уже на верхней палубе, ближе к солнцу, в руке бокал.

Звонить Харди! Звонить девять-один-один! Джейд пытается посылать Тиаре мозговые волны, напрягаясь изо всех сил, как в канадских «Сканнерах».

Но что она скажет по телефону? Что тут бродит подозрительный тип в противогазе? Что походка у него слэшерская? Что он вооружен суперопасным пневматическим молотком?

Так или иначе, Джейд достает телефон и… Надо было как следует подзарядить его вечером. Все, чем он подпитался у Харди, пропало. Джейд трясет телефон, надеясь выжать из аккумулятора хотя бы один звонок, но тщетно.

Одна надежда – на Тиару. Та устраивается на полотенце, наверное, расстелила его, пока Джейд в панике пыталась оживить аккумулятор. По верхней палубе прогуливается один из Основателей, Льюэллин Синглтон, поглядывая в газету. На корме две девочки, Синнамон и Джинджер, одна зеркальное отражение другой, хихикая, кидают что-то в воду через перила, там и коротышка, голова едва торчит над перилами, наверное, Галатея Пэнгборн.

Никто из них не знает. Пока.

Включая Лету.

– Где ты? – шепчет ей Джейд. Еще важнее – где шляется слэшер? И шляется ли? Им ведь тоже полагается вздремнуть?

– А пошел ты! – Джейд встает в рост. Ничего не происходит. Гвозди со свистом не вспарывают ей живот.

– Что ж, представление начинается, – объявляет она и спускается по склону размеренно и неторопливо – карманы застегнуты, губы сжаты в тонкую линию. Когда до ближайшего дома остается ярдов двадцать и она идет мимо кромки деревьев, которые Основатели обязались не рубить, губы ее изгибаются, как у Чарли Брауна из «Мелочи пузатой». И вокруг глаз, как у мультяшного персонажа, появляются скобочки.

Джейд так близко, что уже не видит все входы и выходы, поэтому уверена лишь на восемьдесят процентов – даже на семьдесят, – что слэшер вышел именно из этого дома. Значит, возможно, туда и вернулся.

Джейд кивает себе – соберись с силами, кто в этом жанре разбирается лучше? Перехватив в руке телефон, она пробегает через последний открытый участок, уверенная, что, если обернется, увидит надвигающийся на нее противогаз.

Она пробует дверь – не заперта, так она и думала, открывает ее как можно тише, быстрее и захлопывает за собой. В коридоре темно, издалека сочится свет… оказалось, из кухни. Она хлопает себя по карманам в поисках шнура для зарядки, почему-то не находит, но знает – раз это слэшер, любая здешняя розетка оживить ее телефон не сможет и позвонить с просьбой о помощи не получится.

Раз телефон, как средство связи, не работает, Джейд держит его, будто рукоятку мачете – прямо перед собой. Она вслушивается, вдруг кто-то идет, дышит, ползет? Нет, она абсолютно одна, так и должно быть, ведь слэшер отсюда удалился решительной походкой. Но Джейд хорошо знает: в подобной обстановке из темноты выпрыгивают злодеи и пугают тебя до смерти.

Она обследует первый этаж, комнату за комнатой, дальше есть выбор: подняться наверх, как, по мнению Сидни, поступают все дурочки в ужастиках, или спуститься в подвал, именно подвал, настаивает Джейд, а не в погреб. Тем более не погреб с фруктами, как в «Зловещих мертвецах», потому что это уже чересчур.

– Блин, блин, блин, – бормочет она и смотрит вверх, потом вниз, еще раз вверх и вниз. И вдруг видит знак: из рамы двери в подвал торчит позолоченный гвоздь.

Лицо ее холодеет, дыхание учащается.

Джейд судорожно сглатывает, в ушах звучит оглушительный гром. Шагнув с правой, будто это важно, слегка шаркая, она спускается по лестнице, открывает дверь в подвал, представляя: там находится сеть туннелей, подвалы в домах Терра Новы соединены между собой, чтобы жители могли общаться друг с другом зимой, перетекать из одного дома в другой, не выходя на улицу.

Хотя почва здесь каменистая, напоминает она себе.

В смысле, если им и правда придет в голову соединить подвалы, придется прогрызаться сквозь трупы, останки убиенных в девятнадцатом веке, эти покойники вросли в скальную породу, скопились в пещерах, поднимают головы на ненавистные звуки сверху.

– Заткнись, заткнись, – шипит Джейд и робко входит в подвал, в последнюю минуту решив свет на лестнице не зажигать – иначе заявит о своем присутствии, что может запросто окончиться плачевно. И все по ту сторону озера вздохнут с облегчением – вот счастье привалило.

У слепого поворота посреди лестницы Джейд на девяносто девять процентов уверена: если внизу кто-то есть, он наверняка слышит, как колотится ее сердце. Но вот она внизу, и выбирать не приходится – на стене она нашаривает выключатель. Сейчас не помешали бы надежные очки ночного видения, как у Джейма Гамба в «Молчании ягнят».

Вспыхивает свет, мгновенно ее ослепляет, почти посылает в нокаут, она отчаянно размахивает разряженным телефоном, будто он на что-то способен. Наконец, после стольких лет, она