потыкать врагов нашей сияющей империи острой сталью в мягкие места, но иногда… – Эла подмигнула Руку, – может пригодиться и женщина, умеющая взорвать твой мир целиком.

Слово «взорвать» она особенно выделила.

– Ты тоже подрывник? – спросил Рук.

– Я бы сказала, поджигатель.

Коссал строптиво перебил:

– Она жрица. Я жрец. Она… – он ткнул в меня пальцем, – готовится служить нашему богу. А теперь можно поговорить о том, что мы видели на барке?

– Если вас не волнует Домбанг, то почему так занимает эта барка? – насторожился Рук.

– Волнует, – возразила я. – Он кеттрал. За ним пятьдесят лет боевых вылетов на службе у Аннура, просто он из старшего поколения, их правила секретности запрещают признавать себя кеттрал, хоть ты привяжи его к столу и подожги.

– Чего я бы не посоветовала, – вставила Эла.

– Случившееся на барке занимает меня потому, – словно не слыша нас, продолжал Коссал, – что тот, кто способен вырвать глотки множеству вооруженных людей, – слуга моего бога, причем умелый слуга, а я всегда рад познакомиться с единоверцами.

– Тот, кто рвал глотки на барке, – покачал головой Рук, – служит древним богам этого города: Кем Анх, Ханг Локу и Синну.

– Древний бог – Ананшаэль. Остальные самозванцы.

– С этим не спорю, – согласился Рук. – Только самозванцы оказались на удивление долговечны. В дельте им поклоняются тысячи лет, с начала письменной истории или еще дольше. С самого основания Домбанга во времена кшештримских войн, если верить городским легендам. Аннур поставил культ вне закона, но все посланные им легионы не сумели прикончить древнюю троицу.

Коссал побарабанил пальцами по столу, наткнулся на недоеденную змею и впился зубами в чешуйчатый бок.

– Мы отправляемся, – с набитым ртом проговорил он.

– Куда отправляемся? – спросил Рук.

– С вами в дельту. Посмотреть на этих вуо-тонов.

Эла снова засмеялась. Я готова была возненавидеть эту женщину, но как кружил голову ее смех!

– Хотите помочь? – спросил Рук. – Но если вы присягнули черепу, на кой хрен вам домбангская политика?

– Ни на кой, – ответил Коссал и прервался, чтобы той же щепкой выковырять застрявшую в зубах косточку. – Но меня оскорбляют разговоры о бессмертных. Таких я во имя своего бога склонен отыскивать и убивать.

– Только что вы собирались отыскивать своих единоверцев. Теперь – искать бессмертных самозванцев. Так что из двух?

– Служение богу, – провозгласил Коссал, – монета о двух сторонах: убивай и умирай. Я здесь, чтобы в свой черед позаботиться об обеих.

Рук послал ему долгий взгляд и покачал головой.

– Свет доброй Интарры! – пробормотал он и посмотрел на меня непривычно открыто своими зелеными глазами. – Отчего мне кажется, что без тебя моя жизнь была бы много проще?

– Сочту за комплимент, – насупилась я.

Он хмыкнул:

– Скажем так: мало кому удается меня удивить, но вы трое… – Рук впервые не нашел слов.

«Удивить», – повторила я про себя.

Может ли любовь вырасти из удивления? Такое по меньшей мере возможно. Или более чем возможно, если запаленный мною пожар окажется достаточно велик.

– Перестрелять нас можно будет потом, – жизнерадостно предложила Эла.

– Или сейчас, – чтобы не приходилось остерегаться удара в спину.

– Перестреляешь сейчас, – заметила я, – и мы уже не сумеем тебе помочь.

– Почему ты решила, что мне нужна помощь?

– Потому что видела, как блевали за борт твои люди на барке, – ответила я. – Кем бы ни был твой противник, зеленые рубашки против него не годятся.

– У меня есть легионеры.

– Вроде тех, кого мы сожгли и скормили рыбам?

Рук сжал зубы:

– Я вам не доверяю.

– И не доверяй, – согласилась я. – Ты уже знаешь о нас все, что требуется. Присягнувшие Черепу или кеттрал, те и другие превосходные убийцы.

– Ты – да. А этих двоих я видел только за выпивкой да за флиртом.

– Не могу же я без передышки резать глотки, – возразила Эла.

– Тебе не впервой оценивать бойцов на глаз, – заметила я, встретив взгляд Рука.

Он с присвистом вздохнул и покачал головой:

– Так и чудится, будто Ледышка Коллум, чтоб ему провалиться, снова прогуливается по стене.

– А ты бы лучше зарылся в норку? – возмутилась я.

– Да, – ответил он, – я бы лучше зарылся в норку.

На моем лице расцвела свирепая, уверенная улыбка.

– Врешь.

Мне опять хотелось его поцелуя. Все тело просилось прижаться к нему, обнять ладонями подбородок, притянуть поближе.

– Ты бы ее поцеловал, – весело посоветовала Эла, под столом пихнув Рука в колено.

– Они и так полночи целовались, – заворчал Коссал.

Эла в негодовании обернулась ко мне:

– Пирр! Ах ты, хитрюга! Ты когда научишься рассказывать? Это же неимоверно прекрасно! Вырванные глотки и рядом – расцветающая любовь! – Она блаженно замурлыкала. – И правда, Домбанг город влюбленных.

До конца ночи никто из арбалетчиков Рука в нас не выстрелил, что я сочла за благоприятный признак. С другой стороны, Рук покинул площадку «Танца Анхо», так и не поделившись с нами подробностями своего замысла.

– Будьте здесь, – бросил он, вставая из-за стола. – Я кого-нибудь пришлю, когда надо будет.

– А ты куда собираешься?

– Подготовлю кое-что.

– А что, не скажешь?

– Нет, – покачал головой Рук.

– Рейд имеет больше шансов на успех, когда каждый в группе понимает цели, расстановку сил и тактику, – заметила я.

– Цель, – ответил Рук, – найти вуо-тонов и добиться от них правды. Наши силы – Чуа Две Сети и вы трое. Не это ли ты мне полночи доказывала?

– Я надеялась услышать что-нибудь определенное, – возразила я. – Как именно мы будем добиваться правды от вуо-тонов?

– Обожаю определенность. К сожалению, тайного логова вуо-тонов никто, кроме Чуа, не видел, так что нам придется импровизировать.

– Обожаю импровизацию, – просияла Эла.

Рук, не слушая ее, вглядывался в мое лицо.

– Кеттрал ведь для того и существуют. Это как раз по их части.

Одновременно с моим кивком Коссал то ли устало, то ли раздраженно провел рукой по глазам.

– Мы не кеттрал, – буркнул он.

17

Целый день с широкого помоста перед «Танцем Анхо» я наблюдала, как закипает Домбанг. На поверхности город, как и его каналы, выглядел совсем тихим: люди жили своей жизнью, занимались делами, толпились на мостах и набережных, рассекали протоки узкими лодочками, повинуясь ритму труда и торговли, забот и отдыха. Но если долго сидеть, вглядываясь в глубину потока, можно разглядеть под невозмутимой блестящей поверхностью подводные течения.

Люди, даже средь бела дня, слишком часто озирались. И при разговоре сближали головы, понижали голоса, осторожно выбирали слова. Когда мы прибыли в город, большинство жителей проводили день сами по себе, теперь же собирались по трое или по четверо, вроде бы без особой нужды. Рук запретил носить мечи, зато ножи, похоже, имелись у каждого: у кого на виду, в