угрозу верно уразумели. Надобно и мужей к битве наставить, обучить и всех иных упредить.

– Сделаю всё елико смогу, вожи антские, но то завтрева, а ноне надобно таинство обряда от мора свершить. Ввечор тут будем славить светлых богов, жертвы принесём и вкусим питщу. И сказитель Умир гуслом своим развеет печаль.

Марк и Зверо распрягли, напоили и обиходили лошадей, привязали их к коновязи, задали корм из походных торб и бросили по охапке свежего сена, позаимствованного в ближайшем стогу. Найдя удобное место в дальнем углу общинного дома, они перекусили припапасами и завалились спать, подложив под себя войлочный потник и сёдла под голову.

Разбудили их голоса и смех молодёжи. В доме явно готовились к большой пирушке. Пылали все три очага, над которыми парили булькающие котлы. На специальных обмазанных глиной столбах горели пучки толстых смолистых лучин, с которых огарки падали в ушаты с водой. Одетые в светлые одежды бабы суетились, накрывая прямо на земле скатерти с разной снедью и питьём. Скрипел и хлопал притвор двери, народ всё прибывал. По углам тискалась и хихикала молодёжь. Девки зазывно стреляли глазами. У очагов сидели взрослые мужики и неспешно толковали о своих делах. Возле среднего очага ходила подпрыгивающей походкой, крутилась и стучала в бубен калда. Там же на колоде сидел человек с длинной седой бородой в светлой рубахе и таких же портах. Он медленно перебирал струны лежащих на коленях гуслей, прислушиваясь к звуку.

Сбегав до ветру вожи пристроились неподалёку от сказителя. Веский вож вознёс славу богам, калда совершила обряд, и старейшина дал знак на начало трапезы. Люди принялись угощаться и веселиться. Марк и Зверо тоже сосредоточенно жевали, набивая животы печёным осетром с хлебом, и запивали хмельным мёдом.

Постепенно все насытились и потянулись к сказителю-гусляру, а он ударил по жильным струнам и под незатейливый ритм начал запутанное сказание о богах, море-окияне, богатырях, великанах и птице счастья. Сказать по правде Марк ожидал от него большего, но люди слушали, открыв рты, ведь в славянском мире всех сказителей-гусляров уважали по определению. Их всячески ублажали, поскольку они считались особым сословием, угодным Велесу. Их всегда ждали, поскольку они бродили по весям и градам, общались с людьми, жрецами и вожами и разносили по земле разные вести и сплетни. Слушать занудные завывания было выше сил, и Марк пропустил всю эту с позволения сказать балладу мимо ушей.

Наконец гусляр закончил бренчать, и ему поднесли большую чашу мёда и мису с закусью. И пока он насыщался, Марку пришла в голову идея. Он вспомнил лекции и практики Вероники Владимировны, когда, тренируя произношение, она заставляла их наизусть заучивать сказы, сказания и хроники. Марк поднялся, подошёл к калде и протянул руку к бубну:

– Дай.

Она дёрнулась спрятать, но взглянув в строгие глаза вожа, протянула бубен с бубенчиками. Марк подозвал Зверо. Тот подошёл и спросил:

– Ты что задумал?

– Хочу народ слегка растормошить. Подстучи мне по ритму.

Потом Марк подошёл к сказителю и протянул руку к гуслям:

– Позволь, гусляр, и мне народ повеселить.

– То гусло, – искренне удивился сказитель Умир. И удивился он не случайно, ведь гусли считались чуть ли не ключом в иной мир, поскольку сопровождали сказания об ушедших в навь прошлых славных делах.

– Я знаю, – и Марк вновь протянул руку.

Сказитель внимательно вгляделся в Марка, погладил гусли и опасливо протянул их вожу. Усевшись на колоду у очага, Марк посмотрел на колышки колков и решил настроить все двенадцать струн по гитарному ладу: ми, си, соль, ре, ля, ми. Но, поскольку струны имели разную длину пришлось повозиться. Потом он прижал струны, получив что-то подобие аккордов, немного коряво, но для 6 века вполне сносно.

Марк тронул струны, задавая ритм, и через минуту к нему присоединился Зверо, глухо и несильно ударяя то пальцами, то ладонью в бубен, который отзывался мембраной и позвякиванием бубенцов.

В общинном доме разлилась тишина. Все удивлённо уставились на пришлых вожей. А Марк начал песню-сказание о погибели земли от нашествия поганых и слово о полку:

– О, светло светлая и прекрасно украшенная земля Антская! И многы красоты удивлена еси: озёры многия, реки и кладезями местночетными, горы круты, холмы высоки, дубравы часты, польми дивны, зверьми разноличны, птицы бесчислены, веси велики, остроги грозны, вожи честны, люды многы – всего еси исполнена земля Антская…

…Спозаранку кровавые зори свет предвещают, чёрные тучи идут, а в них синие молнии трепещут. Быть грому великому, идти дождю стрелами с Дону. Копьям антским преломиться и мечам побиться о шеломы поганые. О, Антская земля, ты уже за холмом. Ветры, внуки Стрибоговы, веют стрелами на полки храбрые. Земля гудит реки кровью текут, пыль поля застит, то поганые напали от Дона, со всех сторон антские полки обступили. Дети навьи кликом поле перекрыли, а анты храбрые перегородили щитами червлёными…

Когда звуки гуслей и бубна стихли, в общинном доме звенела тишина, потом кто-то судорожно вздохнул, и все вдруг загомонили, почуяв правду в сказанных словах. Сказитель подошёл к Марку и низко поклонился:

– Ты, вож, великий сказитель, более мне не голосить, и гусло отныне твоё, он пододвинул инструмент к Марку.

– Благо дарю, мудрый сказитель Умир, но то не моё, но твоё бремя и ты его достоин. Моя стезя – меч, конь, да чисто поле. А ты ступай по весям и пой людям то, что слышал сейчас.

Сказитель низко поклонился и принял гусли. А Марк и Зверо отправились искать веского вожа, чтобы тот собирал совет веси, пора было обговорить подробности исполчения и сроки сборов. Однако искать его не пришлось, он сам подошёл к вожам:

– Исполать вожам антским, зову в дом мой. Кликнули уж коваля, ведуна да старейшин родов.

Марк кивнул, и они со Зверо направились через площадь к дому веского вожа.

– Стойте! Не ступайте! – раздался откуда-то сбоку женский крик, и Марк опустил уже поднятую ногу, а веский вож отступил назад. От крайнего дома отделилась фигура калды, которая поспешила, позвякивая амулетами, ощупывая нас взглядом. – Тут давеча лошадь валялась, а после собака скреблась, она ткнула в проход между лужами, и поставила руку, как шлагбаум, преграждая путь.

– Ну и что, – искренне удивился Зверо.

– Негоже там ступать, – как очевидную истину изрёк веский вож, обходя нехорошее место стороной, – разве не знаете, что место плохое и болезное, где лошадь валялась, собака скреблась, аль пивня зарубили.

– А-а, как же, знаем, знаем, – уверенно протянул Марк, повернулся к Зверо и, сделав большие глаза, пожал плечами.

Полуземлянка веского вожа отличалась от