Шрифт:
Закладка:
– Великий кон вопрошает, отчего вож антский не стреляет?
– Реки кону, что вельми близко. Я привык стрелять дале.
Вой удивлённо вскинул брови и бросился к кону. Тот выслушал и махнул Черчу подойти:
– Мне рекли, что наш перестрел тебе мал, то так?
– Так, кон, мне надобен перестрел вдвое дале, в ромейскую стадию.
– Ты не обмолвился, вож антский Черч? Так далеко луки не бьют.
– Испытай, кон.
– Добро.
Стрельбу остановили. Смерд отмерил двести больших шагов. Вышло от стены до дальнего края площади. Кон махнул рукой, и Черч достал свой композит с идеальным балансом и прицелом. Стрела легла на тетиву. Другую он взял в зубы. Спусковое устройство-релиз зацепило тетиву. Рука привычно потянула лук вперёд. В заранее настроенный прицел вошло пятнышко беличьей шкурки. Выстрел. Стрела ушла в полёт. Секунда, и вторая стрела ушла вслед за первой. От противоположной стены донеслись восторженные вопли.
Черч, не спеша, направился к крыльцу, и одновременно смерды приволокли щит с пробитой двумя стрелами шкуркой.
– В Антании все так стреляют? – спросил явно потрясённый кон.
– Нет, кон. Таких стрелков, как я, трое. На этой земле лучшие стрелки – савиры.
– Как мочно метнуть стрелы так далеко? – продолжил польщённый Чавдар.
– То честь мастера, что лук построил.
– Боле стрелять без надобы! – громко провозгласил кон, – Лучшего выстрела не будет. Вож антанский Черч, победил. Слава!!
Савиры восторженно взревели и потянулись хотя бы дотронуться до великого стрелка, чтобы перенять немного удачи.
Между тем Стинхо вывел на ристалище своего сармата. В полной броне лошадь смотрелась жутковато и грозно. Вож запрыгнул в седло в одной кожаной рубахе и без шлема и вытянул из ножен меч.
– Вож антский не вздевает зброю? – удивился кон.
– Лучшая зброя – быстрый меч и сильные руки.
– Возьми щит.
– Зачем? Мои руки и так заняты, – Стинхо вытянул второй клинок. Савиры загудели и заволновались. Не так часто доводится видеть бой обоерукого витязя.
Напротив нетерпеливо гарцевал противник Стинхо, высокий гибкий савир весь облитый чешуйчатым железом полного доспеха и верхом на рослой лошади.
По знаку кона поединщики сошлись напротив крыльца. Савир сразу начал виртуозно орудовать мечом. Он нанёс косой секущий справа с переводом в горизонтальный слева и уколом в бок.
Стинхо с трудом отклонился из-за беспокойства лошади. Он плоскостью второго клинка отвёл косой удар и прикрылся мечом от горизонтального. Противники разъехались и снова сошлись. Стинхо уже понял стиль противника и оценил его силу. Пора и самому показать зубы. Он провёл лёгкую и быструю разведывательную серию, от которой савир едва смог отбиться на отходе. Теперь Стинхо был уверен в победе. Два удара и всё. Но кон поднял руку, прерывая конный бой и объявляя начало пешего.
Против Стинхо у савира не имелось ни единого шанса, и вож чувствовал себя неловко, будто обманывал доверчивого человека. Но дипломатия, чтоб ей пусто было, требовала слегка поддаться. Между тем, не смотря на тяжёлый доспех, савир не проявлял никаких признаков усталости, умело финтил, прикрывался щитом, отводил удары. Чувствовалась рука опытного поединщика. Однако пора. Не желая дольше унижать достойного бойца своим притворством, Стинхо решил закончить поединок. Он показал, что бьёт в ноги. Щит савира пошёл вниз, меч в прикрытие наверх. На миг открылся бок. Укол. Подмышка савира окрасилась кровью. Кон поднял руку.
– Бой окончен. Вож антский Стинхо победил. Поистине ныне светлые боги помогают антам. Никто никогда не касался мечом моего брата Асена. По правилам боя его оружие теперь твоё.
– Прости, кон Чавдар, что перечу, ано меч такого великого воя, скоро найдёт много работы и досыта напьётся вражьей крови. И крепкая зброя могучему Асену тоже сгодится.
– О чём ты молвишь, вож антский?
– Слово моё о том, что на твои и наши земли грядёт жестокий враг. О том злую весть принесли по воле антского веча, чтобы дать помогу братьям савирам в неминучей беде.
– Слова твои грозны вельми. Такую весть на ходу не приносят. После полудня жду вожей антских Стинхо и Черча в доме моём. Воев своих брать не след, их устроят.
Застолье в доме кона являлось именно застольем, поскольку впервые в этом мире вожи увидели высокие, ровные и длинные пиршественные столы и лавки, застеленные белёной холстиной. В трапезной помимо кона Чавдара присутствовали его родичи и ближники: брат Асен с подвязанной рукой, но довольный и весёлый, сын и наследник кона Калоян, жена Алса и дочь Айбика, а также жрец и три советника.
Антских вожей посадили за стол справа от кона, а за гостевыми столами расселись с полсотни савирских вожей и сотников. Особняком отдельно сидели главный шаман Тарвел и дюжина шаманов рангом пониже. Неожиданностью для антских вожей стали высокие кувшины с тёмным густым вином, терпким и полусладким. Заметив их удивление, кон с гордостью сообщил, что ромлянские гости привозят вино из Фанагории и Херсонеса по Дону и Донцу. После первых обязательных славословий раздался холодный ровный, как лёд, голос жреца, через которого кон обратился к Стинхо:
– Вож антанский Стинхо, ты давеча баял о вести важной. Ноне время пришло. Реки.
Стинхо поднялся и вежливо склонил голову в сторону кона:
– Славный кон Чавдар, славные его родовичи, славные вожи, жрецы и вои савирские, мир ваш красен и щедр. Благо имать соседей таких. Ано дошла до нас весть истинная, весть злая, что с восхода грядёт беда неминучая. И жизни той мирной два лета осталось. Ведомо стало, что из-за Ара-реки явился жестокий народ, именем авары, что скифам сродни. Ваши предки ведали их яко жужаней свирепых. Грядёт не война, не набег, грядёт нашествие злое. Авары алчут добро захватить, спалить веси и грады, дома изничтожить и пажити, посечь мужей, жён осквернить, да чад посмердить. Та беда неотвратна, яко буря в степи. Ажно земля савирская первой лежит на пути тех поганых. Вече антанское волю явило силы сбирать и народ исполчать, упредить велело савиров и иные народы о грядущей беде. Тако ж молвить велело, что и анты, и поляне, и дулебы, и словены, и уличи, и тиверцы готовы плечо к плечу встать супротив ворога злого. Коли биться изволите, то кону савирскому Чавдару надлежит явиться на великое вече ко дню Макоши в град священный Табор, что на Тясьмин-реке.
Стинхо замолчал, переводя дух. Всё-таки местная речь немного его напрягала. Он вместе
