с деревянною пристройкой, в котором находилась гостиница, попался под пожар; загорелся примыкавший к деревянной пристройке дом бывшей Старой полиции, и пламя после того перекинуло на соседний с другой стороны деревянный дом. Губернатором в Орле в то время был граф Левашев. Он особенно перед другими был скор на помощь к несчастным, которым угрожала опасность пожара; так что при нем ни одного пожара не происходило, на который бы он не прискакал первый и не принял сам личного и деятельного участия к прекращению его. И в настоящем случае, едва доложили графу о происшедшем пожаре, как он поспешил туда. Приехав, он вскочил на крышу дома полиции, и как пламя, по замеченному выше, уже перекинуло через мой дом на соседний с ним, то он закричал пожарной команде: «Пусть эти горят, а тот, – он указал на дом жены моей, – непременно отстоять». Сам я тем временем спал в другом доме, в котором жил вместе со своим семейством. Меня разбудили и известили о пожаре. Я только спросил: там ли граф Левашев, и, узнав, что он там, с благоговением перекрестился на икону Феодоровской Божией Матери, и, предавшись в волю Божию, преспокойно заснул в полной уверенности, что ничего не случится, так что все даже посторонние изумились моему видимому хладнокровию. На другой день встаю, и жена извещает меня, что и дом, и вся пристройка наши целы. Оставалось только возблагодарить Заступницу нашу, Царицу Небесную. Замечательно здесь с одной стороны, то, что граф Левашев, которому естественнее бы было тушить и останавливать дом полиции, сосредоточил заботу на одном доме жены моей, а с другой стороны, мое хладнокровие, с каким я отнесся к своему собственному несчастию, тогда как прежде, при одном слухе о пожаре у людей сторонних, я всегда старался попасть туда с помощью первый, предупреждая самую пожарную команду.

Заседание у г. Юма

Мне случилось вместе с И.С. Аксаковым быть у г. Юма в Петербурге в январе 1872 года. Восемь нас село за большой круглый стол, покрытый толстым зеленым сукном. Мы все положили руки на стол. Я сидел рядом с г. Юмом. Лицо г. Юма простое и открытое, внушающее доверенность. Начался разговор между присутствующими о посторонних предметах. Мне это было неприятно, и я заметил, что в ожидании чего бы то ни было особенного развлекать внимание мелочами неприлично. Мне отвечали, что напротив это содействует успеху. Через несколько минут стол начал двигаться, приподниматься с одной стороны, со стоявшей на нем свечою, послышались на разных точках как бы удары чем-то твердым. Карандаш, колокольчик, из рук, которые держал кто-нибудь после под столом, вынимался кем-то или чем-то ощутительно, и передавался другому лицу на противной стороне. Я почувствовал при этом как будто прикосновение чьей-то руки. После г. Юм посадил меня за особый стол с мраморной доской, и я почувствовал, что мрамор под моей рукой через несколько минут дрожал.

Вот все, что происходило в этом и другом последовавшем заседании. Фальши никакой предполагать было нельзя. Заседания проходили на квартире академика по части химии Бутлерова, с участием известного ревнителя спиритизма А.Н. Аксакова, которого я знаю с детства, и в добродетели которого совершенно уверен.

Все происходившие явления – вынуть колокольчик из рук одного и отдать другому, постучать, пошевелить столом, – кажутся как будто детские шалости: а есть что-то! Если есть что-то, то и это уже важно и вызывает на размышление.

Письмо А.Н. Аксакова

В вашей «Простой речи о мудреных вещах» есть речь и о «заседании у Юма». Узнаю из газет, что все издание этой книги разошлось, и печатается второе. Считаю долгом, что все издание этой книги разошлось, и печатается второе. Считаю долгом обратить ваше внимание на многие подробности этого заседания вами, вероятно запамятованные; иначе трудно понять, как именно вы, которые обращаете такое внимание на «мудреные вещи» – с таким усердием собираете надежные о них указания, – так поверхностно описали то мудреное, чему сам были свидетелем[104].

Вы присутствовали на двух сеансах, 7 и 12 февраля 1872 г. на дому у академика Бутлерова; на втором сеансе явления были сильнее, определеннее, и потому я буду говорить о нем. Как вы могли видеть, все происходившее записывалось мною в ту же минуту, на том же столе, за которым мы сидели; при помощи этих заметок я могу восстановить все подробности случившегося. Сидели мы не «за круглым», а за обыкновенным ломберным, раскинутым столом, покрытым обыкновенною цветною шерстяною скатертью;

с одной стороны сидел Юм, против него г. Бутлеров;

слева от Юма сидели вы, потом я; справа от него баронесса М.А. Л., потом жена Юма; должно заметить, что стол был поставлен так, что к Юму приходилась свободная от ножек сторона; одной парой ножек он был обращен к вам и ко мне, а другой к двум дамам. Все руки присутствующих лежали свободно на столе, на котором находились также две свечи, два колокольчика, гармоника, бумага и карандаш. Вскоре стол довольно сильно задрожал, стал двигаться и за тем наклоняться на все четыре стороны, а не «с одной стороны», как вы пишете; заметить это обстоятельство необходимо, потому что наклонить стол к себе было бы для Юма весьма легко, но наклонить его вправо и влево, т. е. поднять опустить его под нашими руками, было бы для него невозможно;

после того поднялся весь стол, всеми четырьмя ножками зараз, совершенно горизонтально, вершка на два или три от пола, и плавно опустился на место. Тут Юм предложил присутствующим испробовать вес стола, и все могли убедиться, что стол делался при подъеме его с одного боку тот чрезвычайно тяжелым, то чрезвычайно легким; если допустить, что Юм сильно напирал руками своими, – хотя все видели, что он едва касался ими стола, – то каким образом он делал, чтобы стол становился легче своего нормального веса? Послышались, как вы говорите, на разных точках стола как бы удары чем-то твердым: удары эти раздавались, сперва весьма сильные в полу, потом перешли на стол;

вы подымаете скатерть и смотрите, что делается под столом; я стучу пальцем сверху, и такие же звуки раздаются возле вас; а когда, потом, вы положили руки свои на стол, то эти стуки с еще большей силою, раздались под самыми вашими руками; тогда Юм, чтобы убедить вас в неподдельности этого явления, сел с вами на несколько минут за особый круглый с мраморной доской столик, так что вы могли свободно наблюдать за всеми движениями Юма; более легкие удары послышались и в столике; вы мысленно