Шрифт:
Закладка:
Теперь, во время отступления, правый фланг Альпийского армейского корпуса остался полностью открытым. Беспорядочное и неорганизованное венгерское отступление создало брешь, в которую устремились моторизованные и танковые советские части, атаковавшие затем альпийских стрелков на марше по направлению на запад, все это происходило из-за распада мадьярского сектора обороны.
* * *
Однажды в полдень неожиданно услышали гул танков. Это было пятнадцатого января. Мы смотрели вокруг, во все глаза, в окошки нашей избы в Крыничной, испытывая тревогу. Танки были русскими, два десятка. Они прибыли с юго-востока и двигались на запад. Оставалось примерно триста метров до нас, до окраины деревни.
/…/
Три десятка наших автомашин, едва добрались до северного берега Калитвы, когда русские снаряды начали взрываться на берегу и на болоте. К счастью не задели наших транспортных средств, за короткое время нашего перехода. Но взрывы взламывали лед и пара немецких гусеничных машин провалились почти полностью. Немцы бросились вплавь в ледяной воде и звали: «Франц!», «Карл!». Едва кто-то из них выбирался из ледяной воды, она замерзала, превращая одежду в камень. Но поблизости были избы, к которым немцы бежали, ругаясь.
Появились в поле зрения первые дома Терновки когда уже наступила ночь. Мы едва стали оттаивать, когда не больше чем через час пришел новый приказ: «Двигаться к Славянску, пять километров на север». Снова двинулись поспешно, в темноте и в толчее. Мы начали беспокоиться. «Здесь, сейчас мы можем попасть в окружение», – говорили все. Орудийный грохот был слышен отовсюду вокруг, однако немного меньше с западного и северного направлений.
* * *
Советские танки появились недалеко, перед нашими избами в Крыничной, и продолжали двигаться в нашем тылу. В Россоши находился штаб Альпийского армейского корпуса и различные другие штабы. Есть описание этой ночи, с пятнадцатого на шестнадцатое января, и событий, происходивших в Россоши. Мне его передал сегодня, двадцать лет спустя, бывший альпийский стрелок Валентино Петрелли, которого звали Тино, тогда он служил в 20-м прожекторном отряде альпийского армейского корпуса.
/…/
«В ночь с пятнадцатого на шестнадцатое января, – рассказал Тино, – я был в Россоши, в охране. Мне сообщили, что русские танки наступают на нас, на штаб Альпийского армейского корпуса. Мы были вместе с Гритти из Лекко и Нава из Комо, два необыкновенных пулеметчика. Они установили на позицию пулемет, на открытом месте и открыли огонь вниз. Не так далеко от нас были альпийские стрелки из «Монте Червино», они занимали позиции между кладбищем и школой, в которой с двадцатью пятью карабинерами находился генерал Наши. Около двух часов мы услышали приближающийся шум танков. Но ничего не происходило. С первыми лучами рассвета один русский танк въехал на кладбище, опрокидывая могильные плиты и кресты. Примерно семь русских танков проходили по улице один за другим, как на параде. Они добрались до железнодорожной станции, которая находилась в конце длинного проспекта. Перед станцией стоял немецкий танк. Он был неподвижен из-за оборванной гусеницы. Этот танк подбил пять русских танков менее чем за один час. Русские танки действовали медленно и наводчики были, наверное, менее опытные. Позднее в бой вмешались две «Штуки». Мы в первый раз видели, как «Штуки» пикируют на цель менее чем в ста метрах от меня. Это произвело на меня огромное впечатление. Самолеты с завыванием пикировали на русские танки, бомбили точно, подбивая их. Из окон изб выглядывали плачущие женщины, которые видели обломки танков и русских, которые горели, как факелы. Кричали: «Нехорошо! Нехорошо!». Переместившись, мы увидели один танк Т-34, который остановился перед избой. Альпийские стрелки стреляли по танку из пулемета, установленного на подоконнике окна. Танк выстрелил из орудия по этому пулемету, после чего альпийские стрелки прекратили стрельбу и вышли из избы с поднятыми руками. Когда все альпийские стрелки построились, русские вышли из танка и размахивали парабеллумами (ППШ). «Курки» белые, решили русские. Они искали белые перья высших офицеров[14]. Последний альпийский стрелок вышел тайком из избы, подполз к танку, чтобы поджечь его бутылкой с бензином. Он убежал, перелез через каменный забор и ввалился внутрь нашей избы, упав на землю. Он не был ранен, только утомлен бегом. Около одиннадцати часов русский танк приблизился к мосту на реке и остановился, солдат из охраны моста спрятался за насыпью. Вместо того, чтобы оставаться на мосту, танк спустился к реке. Но лед не выдержал и треснул, танкисты вылезли и сдались в плен».
Но в полдень того же дня, шестнадцатого января, под натиском сильной танковой атаки Россошь попала в руки русских. Штаб Альпийского армейского корпуса своевременно прорвался и двинулся на север, по направлению к Подгорному. Но тогда мы были изолированы и ничего не знали о случившемся.
* * *
Утром шестнадцатого января в небе у Славянска русский самолет сбросил тучи пропагандистских листовок, предлагающих капитулировать. Эти листовки, сброшенные рядом с нами, были двух типов. Я сохранял их бережно более чем двадцать лет. Одна была небольшая на желтой бумаге. Короткая надпись на одной стороне по-итальянски: «Итальянские солдаты! Вы окружены!» И на другой стороне, по-итальянски наверху и по-русски внизу: «Пропуск. Всем итальянским офицерам и солдатам, которые сдадутся, гарантируем жизнь, хорошее обращение и возвращение на родину после окончания войны. Командование Красной Армии на Дону». Другая, гораздо более распространенная была бледно-голубая и сообщала, после преамбулы, десять «советов» и предупреждений, таких как: «Не показывай офицерам», «Должен знать» и подобные этим в преамбуле, включая рисунки, «Постановление Совета Народных Комиссаров СССР № 1798, принятое в начале июля 1941 года, гарантирует всем военнопленным, без различий в национальностях, хорошее обращение, прямую переписку с семьей и возвращение
