Однако полюбоваться долго не вышло.

«Отпускаю», — ехидно раздалось в голове.

Прежде чем я успела возразить, пламя, собравшись в широкое кольцо, рухнуло вниз и… Рассеялось, взметнувшись безобидными языками в настенных светильниках.

— Слава Альтее, — раздались голоса жриц вокруг меня.

«Слава Ардану, хшетовой тени, не умеющей посвящать в свои планы».

«Эй», — возмутилось божество. — «А где почтение и прочие дела?».

«Ничего не знаю. Я свое обещание выполнила», — мстительно подумала я и, поклонившись, последовала с другими жрицами к специально отведенным для нас стульям, стараясь не показывать, как сильно дрожали мои ноги от пережитого испуга.

Бросив взгляд на королевскую семью, я поймала удивленные взгляды двух братьев. Только если Ивеллиос смотрел на меня со смесью восхищения и недоверия, то по лицу Элриса явно блуждали другие эмоции. Подперев голову рукой, он нервно кусал губы и, казалось, был готов в любой момент вскочить и покинуть зал. На стороне ширфов все тоже было неоднозначно. Если Глад не сводил с меня глаз, сиявших непонятной мне радостью, то советник, презрительно морщился и всячески избегал даже поворачивать голову в нашу сторону.

Остальные тоже продолжали разглядывать нас: кто-то вопросительно, кто-то восхищенно, но до них мне уже не было никакого дела. Я так ужасно устала, что еле сдерживала себя, чтобы не расползтись по широкому сидению и не уснуть. Меня отвлек шум справа: гелла искала Милли. Оказалось, что жрица успела ускользнуть, пока мы кланялись, поэтому теперь Одарии нужно было отыскать ее. На геллу было страшно смотреть. Ее всегда приветливое лицо осунулось, под глазами пролегли тени. Перебросившись парой слов с Эрмой, они направились из зала.

На этом, казалось бы, все волнения были закончены, но двери снова отворились, и уже другая пара стражников направилась за нашими стульями прямо к королю, неся в руках разломанную шкатулку. Я не успела рассмотреть ее как следует, но отчего-то она показалась мне странно знакомой.

Зато принцы ее точно узнали. Элрис при виде нее закрыл глаза рукой, а Ивеллиос возмущенно выпрямился. Стражник что-то зашептал на ухо королю, и все увидели, как посуровело его лицо. Холодно взглянув на старшего сына, он кивнул на шкатулку, и я тут же вспомнила, что там. Приглашение, странный подарок. Ведь я сама принесла содержимое принцу! Память тут же услужливо подкинула воспоминание о визите Элриса и его планах обыскать комнату старшего брата. Неужели меня использовали? Похолодев, я наблюдала, как такой же бледный, как Одария, Ивеллиос коротко ответил отцу, но тот лишь покачал головой и дал стражникам знак выпроводить сына из зала. Тем временем Элрис, прищурившись, молча наблюдал, как его брат с каменным лицом поднимается из-за стола, и как двое стражников, почтительно держась на расстоянии, уводят его прочь.

Все произошло так быстро и так невероятно глупо, что я снова чувствовала себя так, будто сплю, и мне снится кошмар. Чем ближе подходил Ивеллиос, тем четче я видела суровое выражение холодных глаз, заострившиеся скулы, поджатые тонкие губы. Проходя мимо, принц взглянул на меня и обжег такой ненавистью, что даже то, что мне пришлось пережить несколько минут назад во время выступления, показалось легким перышком. Он просто придавил меня к сидению, размазал по нему, словно я была чем-то мерзким.

Дверь за его спиной захлопнулась, а я осталась пригвожденная к стулу, лишенная сил, думая о том, какие мысли теперь бродили в его голове. Он был уверен в том, кто это подстроил. И он так же был уверен, кто был с ним в сговоре. Может, мне позже и удастся оправдаться, защитить его, объяснить все стражам. Но удастся ли мне предстать перед его глазами той же, о ком он так трепетно заботился во время бала? Той же, что в последний раз стояла перед ним у ступеней храма холодной осенней ночью?

После того, что я прочла в его взгляде, ответ мог быть только один.

Я медленно прикрыла глаза, почувствовав, как что-то внутри с легким звоном разбилось. Кажется, Одария боялась, что это случится из-за Элриса. Но как оказалось, даже она могла ошибаться.

Остаток вечера я не помнила. Помнила лишь, как умывшись, коснулась головой подушки и провалилась в сон без сновидений.

Глава 17. Танец прощания

Лицо молодого начальника стражи выражало крайнюю внимательность, в то время, как взгляд его то и дело опускался ниже моей шеи, во впадинку кружевного лифа. Крайне смущенный этой борьбой, он то и дело краснел, вновь поднимал глаза или делал вид, что что-то помечает в лежащих перед ним бумагах, хотя, судя по движениям руки, все пометки заключались в схематичном рисовании только что увиденных округлостей.

— Так и что, говоришь, не знаешь, откуда взялся кулон?

— Именно, — я, устав отвечать на этот вопрос уже в третий раз, потерла тонкую бордовую полоску на ладони и рассеянно пошевелила пальцами.

Еще утром разговор представлялся мне совсем иначе. Мне думалось, что я приду, во всем признаюсь, и через пару минут Ивеллиоса отпустят, но шел уже второй кварт, а мы так и не сдвинулись с мертвой точки.

Принц был временно заключен под стражу в своей же комнате и ожидал отправку в темницу, где уже получил бы вынесенный королем приговор. Судя по лицу короля Миндартиса, на прощение надеяться не приходилось, ведь он не погнушался выставить собственного сына из зала при гостях. Хорошо еще, что Элрис не захотел делать из унижения брата настоящее представление. Достаточно того, что мы вчетвером знали подробности, остальным знать детали — излишне. Все это поначалу порадовало меня, насколько я вообще могла радоваться после случившегося, но потом заставило задуматься: что, если месть Элриса на этом еще не была окончена? Что еще он мог задумать? И был ли в его плане мой визит к начальнику стражи, чтобы выгородить Ивеллиоса? После того, как он использовал меня с подвеской, вероятность была довольно высока. Но как же он мог?..

Подумав об этом, я сжала под столом кулаки.

— Я очень прошу поверить мне и выпустить Его Высочество на свободу. Он ни в чем не виноват. Когда я отдала подвеску, он