— О да, — протянула она, — лучше бы тогда я действительно умерла.

— Что-то я совсем запуталась, — смущённо прошептала Ния.

— Что вам надо? — пленница снова посмотрела на меня, — вы вломились в этот подвал, явно не зная, что найдёте…

— Сначала расскажи, почему ты в плену, — проигнорировал её вопрос Джаред.

— Ничего я не скажу… вы мне враги… все мне враги. С чего я должна вам что-то говорить? — прохрипела она, опять закашлявшись.

— Если ты сидишь тут в кандалах, то с Ильтаром у тебя отношения явно не очень, так? — предположила я, но та не ответила, — что, если мы тебя отпустим?

Джаред что-то сказал, но я не расслышала.

— С чего я должна вам верить?

— Можешь не верить и сидеть тут дальше, — подал голос Аарон, — а мы обыщем помещение и уйдём.

— Вы не ответили, — заметила она.

Я начала потихоньку закипать, теряя концентрацию. Сзади полыхнуло энергией, и я почувствовала, что тёмный маг отгородил остальных от меня щитом. Вампирша нахмурилась.

— Смотри-ка, твои друзья тебя боятся.

Я подошла к ней и села на корточки, взглянув прямо в глаза.

— Ты ненавидишь своего отца? Чувствую в твоей душе отклик. У тебя есть шанс отомстить. У нас есть шанс отомстить. Но ты должна всё рассказать.

— Зачем тебе мстить?

— Он убил меня, — бесцветно ответила я, не отрывая от неё взгляда.

— Так ты та самая принцесса? — хохотнула она, но в глазах смеха не было, а я выгнула бровь, пытаясь не подать виду, что её осведомленность меня удивила.

Немного посидев, она добилась обещания освободить её за рассказ. Я согласилась, не исключая возможности того, что всё-таки придется её убить.

— Видишь мои волосы? — скривилась она, — когда-то они были белые, как у тебя. Я оракул. Была при смертной жизни. Отец не был уверен и ждал, когда начнут проявляться способности, и произошло это годам к шести, может, к семи… не помню, — девушка долго молчала, погрузившись в неприятное прошлое, но затем продолжила, — болотная падь и правда была, но отец быстро вылечил её, объявив меня мёртвой, а сам запер в этом доме. Уже тогда он начал свои изыскания на тему завесы. Мания поглотила его, а я из дочери превратилась в источник крови для экспериментов.

— Но откуда он узнал о возможности открыть завесу? Перед тем, как убить меня, он сказал, что сам прорицатель, но я не поверила…

— Он не соврал. Не совсем… Отец — потомок одной из оракулов, открывших завесу. Он знал об этом, но его слабые способности не позволяли ничего разглядеть, сначала он варил какие-то зелья, но безуспешно, и он начал мучить меня. Месяцами я, закрытая в комнате, пыталась увидеть хоть что-то из тех событий. Я так сильно выматывалась, что отказывалась смотреть. И тогда он перешёл от уговоров к угрозам, а затем и к действиям. Иногда я не ела много дней, получая стакан воды и кусок хлеба, когда у него было хорошее настроение. А в конце недели меня ждал сытный ужин. Отец был уверен, что я просто ленюсь, что я начну пользоваться силой, как только ужасы голода будут снова маячить передо мной. Ничего не выходило, но спустя несколько лет… я увидела некий дневник и примерно описала, где он находится. Он отыскал его, а я радовалась, что всё наконец закончится, — она тяжело дышала и смотрела в пол, — но всё только начиналось. Для ритуала нужно было минимум четыре оракула, один у него уже был. А вот других нужно было найти и уговорить. Тогда он ещё планировал кого-то уговаривать, — рассмеялась она, обнажая острые клыки. — Но знаешь, поиски не увенчались успехом. И он был один. Отец долго злился, планировал, а затем… начали появляться сторонники, такие же, как он, с единственной идеей, прочно засевшей в голове — истребить всех вампиров.

— Но почему? — прервала я её, — откуда эта ненависть? Он всегда говорил, что они — угроза для людей, да, но… никак не объяснял истоки своего отношения.

— Точно не знаю, вроде бы из-за мамы. Вроде бы он любил её, если это чудовище вообще способно кого-то любить. Она умерла в родах, потому что не успела доехать до лечебницы. Роды начались раньше, и отец повез её в Тирру, но по пути была стычка с вампирами. Он говорил, что успел убить их, но сам пострадал и потерял сознание. А когда пришёл в себя, то мама была мертва, погибнув от кровопотери, а у нее на руках была я. Но не могу гарантировать, что это чистая правда. Он лгал всю жизнь, ничто не помешало бы соврать и в этом.

— Но ведь ты была родной дочерью! Как так можно? — возмутилась Ния, явно пребывая в шоке от услышанного.

— Я была лишь инструментом, — покачала головой вампирша, — удобным, но поняла я это не сразу. Тут не всегда было так. Когда-то и окна были большие, и дом уютный. У меня была даже отдельная игровая комната, я приводила деревенских детей, и мы вместе играли. Когда он запер меня, объявив погибшей, то некогда любимый дом превратился в тюрьму… а потом и в пыточную. Не найдя оракулов, он пытался найти другой способ открыть врата. Долго пытался, очень долго. Вроде как были даже успехи, по крайней мере он радовался, сидя в кабинете над артефактами, пока я валялась в бреду от очередной кровопотери. Но и этого было недостаточно. А потом родилась ты, — посмотрела девушка мне в глаза, — и серебристо-белые волосы вселили в него надежду. Второй оракул, но недоступный. Знала бы ты, как он боролся за пост Верховного магистра. Он потратил десятилетие, предавая, подкупая, убивая. И цели он достиг. И это означало, что теперь он имел доступ к тебе. Он был безумен в своей радости. Он с таким упоением рассказывал о тебе, о своих планах… на нас. Да и новый пост и очередные союзники, коих было немало, расширили поисковую сеть, находя рода с нужными способностями.

— Но его план не сработал? Почему ты вампир?

Она долго молчала, рассматривая коленки. На миг я подумала, не отключилась ли она снова.

— Мне было больше двадцати, когда я решилась бежать. Я поняла, что план отца начал претворяться в жизнь. И также поняла, что ему стало всё равно, останутся ли оракулы живы. Главное, чтобы план сработал. Умирать за чужие идеи я не желала, и начала обдумывать возможность побега. Это заняло примерно год. Я действительно сбежала. Имея фору в неделю, зная, что