людях по-настоящему хорошее? Эти хорошие стороны усиливаются: как в "магическом реализме", вы превращаете чужой потенциал в реальность, встречаясь с другим более чистым взглядом. Добродетели и красота других людей укрепляются, когда их видят и признают (по крайней мере, в среднем, с течением времени). А люди становятся благодарными за то, что вы замечаете их особое величие и драгоценность, их собственную неповторимую форму возвышенной посредственности. Вы совместно создаете лучшее в людях. Это не просто взгляд созерцателя, а взгляд творца.

Настоящая модальность исцеления - это принятие; принятие каждой болезненной эмоции и той функции, которую она выполняла для нас. По ту сторону этого исцеления находится возвышенная посредственность, или, почему бы, не обычное божество? По мере того как вы исцеляетесь, когда ваш участвующий взгляд очищается от осуждения и презрения, вы начинаете видеть достойные версии других людей: нищий становится борющимся героем, который прошел через большее, чем большинство из нас может себе представить; неловкий человек с низким статусом становится отступником-аутсайдером; противный хулиган становится падшим ангелом, чья душа была извращена слишком жестокой и трагичной жизнью, и теперь его можно встретить как достойного противника; гадкий утенок становится лебедем. На самом деле нет ни одного "банального" человека - даже мастурбирующего 14-летнего подростка, - потому что все они занимаются серьезным делом, связанным со смертью, и все они являются выражением разворачивания бытия с момента Большого взрыва, и все они - творцы будущего.

Чтобы встретиться с обычным божеством, вам пришлось пройти путь стыда... и вины. И к своему удивлению, вы увидели, что это хорошо. Значит, и вы хороши.

 

Седьмая заповедь: Жертвуйте бессмертием

"Жизнь, как говорится, продолжается. Пока однажды не перестанет".

-Пол Купер

 

"Почему я должен писать для потомков? Что потомство когда-либо сделало для меня?"

-Оскар Уайльд

 

Теперь я приказываю вам: Не стремитесь к бессмертию. В этой главе мы встретимся лицом к лицу с нашими самыми глубокими страхами, не уклоняясь от них. Я знаю, что трудно напугать читателя вступлением к главе, но теперь, мой друг, пришло время испугаться.

После того как мы составили правильную опись своего стыда и вины и проработали хранилища этих эмоций, хранящихся в нашем теле-разуме, мы можем обратиться к самому страху. Итак, если мы готовы к этому, мы можем начать исследовать свои страхи. Мы проводим время внутри них. Мы общаемся с ужасом.

 

Террор: Приручить дракона

Поэтому мы обращаем свой взор на ужасы, которые таятся внутри.

Некоторые разновидности буддизма тхеравадана включают в себя практики, предполагающие созерцание гниющего трупа, черепа или нашего собственного хрупкого тела, чтобы научиться смотреть на страх с невозмутимостью. Если вы свыклись с мыслью о смерти, разложении, болезнях и боли, вы с меньшей вероятностью будете пугаться этих вещей, и это может принести определенное чувство свободы. А насколько свободными мы можем быть, если живем в страхе?

Даже не впадая в такие крайности, мы можем лежать и размышлять о том, что однажды перестанем существовать. Что мы чувствуем при этом? Столкновение с этим страхом, ужасом перед самим небытием, - это практика, которая помогает избавиться от ужаса, управляющего всеми. Эрнест Беккер, культурный антрополог, в своей классической книге "Отрицание смерти" 1973 года утверждал, что страх смерти лежит в основе человеческого существования; он даже движет цивилизацией, поскольку все мы пытаемся обмануть смерть с помощью наших достижений, потомства и других "проектов бессмертия".

Архетипическим символом зла на протяжении тысячелетий было отрицание смерти. Как вы думаете, почему вампиры, зомби, призраки, некроманты и ходячие неживые скелеты являются символами зла, а не добра? Разве неживые не должны быть образцами добродетели, ведь им удается сделать то, что не под силу ни одному врачу или целителю, - полностью обмануть смерть? Нет, нежить - зло, потому что она не может принять то, что должны принять все мы: прах к праху, пыль к пыли. Отрицая это, они борются со смертью и невольно становятся врагами самой жизни.

Еще один пример отрицания смерти как архетипического зла: Как бы я ни ненавидел Гарри Поттера (сжечь книги, запретить фильмы, насколько я понимаю; эта позиция нажила мне не мало врагов, но я ее придерживаюсь), у Дж. К. Роулинг был смысл, когда она назвала антагониста Волдемортом (vol de mort: "бегство от смерти" по-французски) и сделала конечной целью злодея достижение бессмертия. Император Цинь - парень, который первым объединил Китай, построил мавзолей Терракотовой армии и в честь которого, вероятно, названа страна, - стал чем-то вроде Волан-де-Морта в реальной жизни. После того как он занял самый могущественный пост своего времени и начал стареть, имея столько врагов и такие достижения в своем багаже, он, по слухам, становился все более параноидальным и одержимым идеей найти лекарство от смерти. Легенды того времени рассказывали о лекарстве, которое должно было быть найдено на далеком острове, - эликсире бессмертия.[Безумные поиски императора привели к эффектному убийству многих ученых и изготовителей зелий при его дворе, поскольку его безумие усилилось - возможно, от употребления ртути в попытке вылечить старение. Вся эта история повторилась через несколько поколений в истории Китая с другим императором.

Сегодня у меня довольно много друзей и знакомых в сообществе "трансгуманистов", которые пытаются обратить вспять старение (люди с научной карьерой в области биологии, биотехнологий, биоинформатики и т. д.) и, как они говорят, "остановить смерть, чтобы она не убивала людей". Я бы не назвал их такими "злыми", как Волдеморт, или безумными, как император Цинь (на самом деле они, как правило, искренние идеалисты и честные ученые), но, несомненно, во всей этой затее есть что-то экзистенциально тонкое, что-то философски безответственное. И действительно, даже если бы они добились успеха, мы все равно рано или поздно умерли бы.

Просто скажу: страх смерти универсален, принятие смерти (в той мере, в какой это вообще возможно) - добродетель, тогда как чрезмерное отрицание смерти ставит вас в состояние войны с самой жизнью, с самой истиной (поскольку все всегда в конце концов рушится) и, таким образом, делает вас злом.

Так что давайте не будем стремиться к бессмертию. Позвольте смерти победить вас, как она и должна быть. А затем позвольте любви к редкости жизни проистекать из этого принятия. Пусть жизнь займет достойное место короля рядом с королевой, которую мы называем смертью. Эти два понятия навсегда переплетены между собой. С этой точки зрения мы можем видеть: Как редко и прекрасно существовать!

Но, возможно, есть ужас более фундаментальный, чем страх смерти, с которым мы так или иначе должны бороться: ужас самого