Шрифт:
Закладка:
Герцог окаменел, хриплое дыхание вырвалось из его груди, когда ее палец коснулся ожога возле глаза. Сначала Ирен подумала, что нечаянно причинила ему боль, но, пристальнее взглянув на Гейла, поняла: это другое, гремучая смесь досады, горечи и наслаждения. Он не попросил ее ласки, но нуждался в ней. И, осмелев, девушка коснулась его скулы, скользнула пальцем ниже, ко рту, и отняла руку.
Если Гейл и огорчился, то не подал виду. Он ненадолго позволил ей увидеть свои истинные чувства и вновь замкнулся в себе.
– Наследник престола не пострадал, убийцу и его нанимателя поймали. А я… Когда-то мы уже пришли к мысли, что похожи, только меня ненавидят еще больше.
Ирен часто заморгала, не в силах поверить в услышанное. Принц, наследник престола, всесильный Верховный инквизитор – и вдруг… Немыслимо! Он наверняка солгал ей, не могло все это случится взаправду!
– Вы тоже меня ненавидите? Помнится, не так давно, в порыве откровенности, вы признались, что я вам противен.
Вопрос застал девушку врасплох.
– Нет, – покраснев, пробормотала она. – Все не так. Мне противен ваш брат, не вы.
– Тогда вы меня боитесь? – продолжил странный допрос Гейл.
– Да. Иногда.
– Иногда, – задумчиво повторил герцог.
Что-то такое промелькнуло на его лице… Ирен не успела ухватить эмоцию за хвост до того, как она исчезла.
– Я тщательно проверю каждое ваше слово и докопаюсь до правды. – От былой доверительности, интимности не осталось и следа. Они снова превратились в ведьму и инквизитора. – От результатов расследования зависит ваша дальнейшая судьба. Пока же вы поживете в охотничьем домике. И вот еще что… – Гейл пожевал губы. – Я запрещаю вам заниматься магией. В любом ее виде. Если вы нарушите запрет, снисхождения я не проявлю. Также не пытайтесь бежать, не причиняйте никому физического вреда.
– Милорд посадит меня под домашний арест? – догадалась Ирен.
Это самое мягкое из всех возможных наказаний.
Гейл кивнул:
– Именно. Вам запрещено покидать пределы дома. Ради вашего же блага, – подчеркнул он. – Постарайтесь стать невидимкой и не привлекать внимания.
– С радостью, ваша светлость!
Обессиленная душевными переживаниями, Ирен откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Она чувствовала себя разбитой, словно много километров бежала по лесу, а после взбиралась в горы.
– Ваша светлость. – Гейл будто бы оценивал звучание собственного титула и следом примерил на себя другой: – Ваше высочество.
Ирен ждала, что за этим что-то последует, но герцог замолчал. Теперь, когда столица осталась позади, лицо его тонуло в полумраке кареты. Может, и к лучшему. У Гейла хватало поводов для размышлений, большей частью неприятных.
Девушка тоже не могла отделаться от мрачных мыслей. Словно стая ворон, они кружили в голове, не давая покоя.
Вверить свою жизнь другому человеку! С другой стороны, что ей оставалось?
И все же Гейл зажег в ней хрупкий огонек надежды. Яркая вспышка болезненных детских воспоминаний связала их тонкой ниточкой.
Гейл не говорил открыто, но он явно считал свои чувства неправильными. Братья обязаны любить друг друга, тогда как между Авелонами не было теплой привязанности. Красной нитью в разговорах Гейла о Хантере сквозил только долг. Он ни разу не говорил о чувствах, только о том, что в силу положения не имел выбора. Если это так, быть может… Она запретила себе об этом думать. Да и как можно предположить, дико, нелепо, будто Гейл станет ее союзником! Однако втайне, в уголке сознания, не контролируемом разумом, Ирен надеялась на его помощь.
За окном мелькали густые тени.
Ирен с опаской потянулась к занавеске: вдруг запрещено? Но Гейл не одернул ее, и девушка прильнула к мутному оконцу, жадно вглядываясь в темноту.
Лес, один сплошной лес.
Ирен не узнавала дороги. Наверняка какой-нибудь проселок, известный немногим местным. Оно и понятно, королевский отдых требовал уединения.
Девушка нахмурилась. Охота. Отдых. Стоп, но ведь грандиозные королевские охоты устраивались и по торжественным поводам, а тут и вовсе прибытие невесты.
– Ваша светлость, – Ирен спросила твердо, без тени страха, как и положено наследнице великого рода, – вы намерены выставить меня в качестве диковинного зверя и преподнести ее высочеству принцессе Анне?
Ей пришлось повторить вопрос несколько раз, чуть видоизменив его, чтобы вывести Гейла из состояния глубокой задумчивости. Он словно позабыл, где находится, недоуменно посмотрел на Ирен и наконец вернулся к реальности.
– Вас вводит в заблуждение моя должность. Верховный инквизитор обязан охотиться на людей. Боюсь, я вас разочарую. Я всего лишь выполняю работу, навязанную даром. Что касается вас, не беспокойтесь, мой брат-король ненавидит охоту. Она для него, – тут он презрительно усмехнулся, – слишком сложна. Брат не рискует собственной жизнью, не участвует в том, где может потерпеть поражение, он привык получать все сразу, не утруждаясь.
– А вот вы охотник. Пусть милорд отрицает очевидное, но вам не впервой выслеживать зверя.
Гейл рассмеялся:
– Темный, а вы неплохо меня изучили, лживая ведьмочка! Да, мне нравится охота. Честная охота, где у зверя и человека равные шансы на успех. Именно поэтому вы сейчас здесь.
– Вы тоже дали мне шанс.
Лицо Ирен помрачнело. На нее нахлынули воспоминания. Кровь, крики, полный самодовольства голос Хантера. Рядом с ней сейчас его брат. Милосерднее ли он короля, оттого что позволяет зверю метаться по лесу в поисках спасения? Теперь пришло ее время погрузиться в молчание.
Между тем лес начал постепенно редеть. Вскоре экипаж выкатил на широкую просеку, в конце которой, будто в завершении парковой аллеи, темнели трубы небольшого коттеджа.
– Охотничий домик, – прокомментировал Гейл. – Его построил мой дед. Отец здесь бывал нечасто, Хантера и вовсе волнует исключительно искусство, поэтому дом пришел в некоторое запустение. Я иногда останавливаюсь здесь. Тут хорошо думается.
Герцог протянул руку.
– Моя маска у вас. Подайте ее, пожалуйста.
Ирен рассеяно вернула маску и все в том же состоянии полусна шагнула из экипажа в смолистую прохладу ночи.
Как хорошо! За исключением шорохов лесных обитателей и редкого уханья совы, возле охотничьего домика стояла практически первозданная, звенящая тишина. Ирен успела отвыкнуть от нее в городе и жадно вслушивалась, впитывала ее. Мрачные мысли временно отошли на второй план, не мешая единению с природой.
Коттедж действительно оказался скромным. Двухэтажная каменная постройка с шестью окнами по фасаду и небольшой мансардой с балконом, где с трудом уместились бы стул и столик. Обильно разросшийся вьюнок оплел водосточные трубы и почти дотянулся до покатой черепичной крыши. Никаких фонтанов и роскошных парков, только квадратный хозяйственный двор с сараем и конюшней на четыре стойла. Совсем не так
