– Я ничего вам не сделаю, – Гейл старался говорить как можно мягче. – После вас накормят и отведут в комнату с нормальной кроватью.

– Благодарю, ваша светлость, от всей души благодарю, если вы не лжете!

В порыве признательности Эдисон облобызал ему ладонь.

– Кто приказал держать его здесь? – обратился к тюремщику герцог.

– Тьес Моризен, – с готовностью сдал он виновного.

Еще бы, главное, чтобы не своя голова полетела с плеч.

Гейл, нахмурившись, кивнул.

Файлах – фанатик, он частенько поступал против правил, если видел хоть малейшую опасность для государства. Но сейчас заместитель явно заигрался.

– Идемте, поговорим!

Герцог вторично попытался вывести узника из камеры, на этот раз успешно. Чуть пошатываясь, Эдисон последовал за ним к услужливо распахнутой железной двери, с трудом поднялся по ступенькам в мрачный коридор, освещенный лишь парой масляных ламп.

– Сюда, пожалуйста!

Тюремщик вновь зазвенел ключами и отпер невзрачную дверь по правую руку. За ней оказалась одна из допросных: стол, два стула, небольшое решетчатое окно. Мебель надежно привинчена к полу; ножки стула для арестанта оплетали змеи кандалов.

– Не надо! – Гейл предупредил желание застегнуть их на ногах Эдисона. – Пошел вон! Явишься, когда позову.

Служитель, кланяясь, попятился.

Дверь с шумом закрылась. Ключ не повернулся – все как положено. На всякий случай Гейл заткнул замочную скважину специальной затычкой, лишив возможности подслушать их беседу. Потом устало опустился на свободный стул против Эдисона и предложил:

– Расскажите все, что сочтете нужным.

Прикрыв глаза, герцог слушал сбивчивый поток слов, то жалобных, то обвинительных. На что-то он кивал: «Знаю», что-то, как казалось, оставлял без внимания. Картинка в его голове постепенно складывалась, дело оставалось за малым: выяснить, по собственной ли воле или по чужому наущению Эдисон впутал Ирен в смерть Таисии.

Как он и предполагал, начальник Тайного сыска ничего о покупателе проклятия и мастере, его изготовившем, не знал. Его подтолкнули в нужном направлении, вдобавок заставили подписать чистосердечное признание, взять вину на себя. Сыворотка правды оказалась средством совсем иного рода. Неудивительно, что, покинув допросную, Гейл немедленно приказал:

– Тьеса Моризена в мой рабочий кабинет!

Глава 29

– Ваша!..

Гейл злорадно усмехнулся: ни у кого не хватало смелости закончить фразу. Люди старательно избегали встречаться с ним взглядом, кланялись, приседали в реверансах, а то и вовсе спешили скрыться при его появлении. И все потому, что герцог снял маску. Он больше не прятался, наоборот, заправив волосы за уши, выставлял свое уродство напоказ. Отныне никаких масок, никаких перчаток!

Герцог ворвался во дворец злобным духом. На то имелись причины: Файлаха нигде не могли найти. Был там-то пять минут назад и уже нет, испарился. Гейлу начинало казаться, что заместитель избегает его. Еще бы, ведь Файлаху пришлось бы многое объяснять: и запрещенные ритуалы в тюрьме, и арест Эдисона, и тщательно подготовленное «чистосердечное признание». Все это тянуло минимум на понижение в должности, максимум – знакомство с камерой.

– Его величество у себя?

Распахнув двери королевской приемной, Гейл направился прямиком к Мартину. Если не удается добраться до одного, он поговорит со вторым.

Секретарь съежился и отвел взгляд.

– Да, но его величество занят.

– Чем же?

Герцог окинул взором просителей, притихших при его появлении, и обманчиво спокойно поинтересовался:

– Мартин, сейчас в моде косоглазие?

– Никак нет, ваша светлость, – растерянно пробормотала тот и мысленно помолился Всевышнему.

Гейл сегодня явно не в духе, вдобавок без маски. Впервые за много лет! Никакой печати Темного у него на лице, разумеется, нет, но… Право, некоторые вещи лучше прятать.

– Ваше высочество, – ледяным тоном поправил герцог и вплотную подошел к столу побледневшего секретаря. – Милостью Всевышнего я все еще наследный принц Энии, брат действующего короля. Если вы забыли…

– Что вы, ваше высочество, как будет угодно вашему высочеству! – попытался отвести от себя беду Мартин.

Забери Темный титулованных особ и их странности, из-за которых страдали нижестоящие! У того же Гейла семь пятниц на неделе. То он требует забыть о том, что он принц, то вновь напоминает.

– Так чем же занят мой венценосный брат?

Ладонь герцога легла на журнал и притянула его к краю стола. Мартин не посмел помешать. Понадобилось, он бы и место свое уступил.

– Никаких встреч, – пробежав глазами записи, констатировал Гейл. – Читает письма?

– Точно так, ваше высочество, и правит проекты указов.

– Тогда вряд ли я ему помешаю. Доложите!

Гулко сглотнув, Мартин кивнул и в нерешительности поднялся. Он оказался между двух огней, какой-нибудь да непременно обожжет.

– Ну же! – поторопил Гейл.

И Мартин постучал.

Король ожидаемо не обрадовался, что его отвлекли от работы.

– Я занят! – рыкнул он, не поднимая головы.

– Даже для меня?

Оттеснив секретаря, Гейл прошел в кабинет и плотно закрыл за собой дверь.

Хантер удивленно поднял на него глаза:

– Что-то случилось?

– Случилось, – подтвердил герцог, – причем давно.

Он подошел ближе, пододвинул свободное кресло и уселся в него, заложив ногу за ногу.

– Ты снял маску и перчатки? – Хантер брезгливо поморщился и отвернулся. – Напрасно, тебе не идет! Не стоит пугать придворных, особенно дам. Они столь впечатлительны! Учитывая обстоятельства, мою скорую женитьбу на принцессе Анне… Словом, брось свои причуды! Твоим отражением можно пугать детей.

– Я восхищен твоей признательностью, брат! – голос Гейла сочился ядом. – Может, тебе напомнить, как появились эти шрамы?

Он провел пальцем по лицу, коснулся каждой из отметин.

– Нет.

Стиснув зубы, Хантер постарался успокоиться и по привычке погладил артефакт на пальце.

– Что-то не так? – нахмурился он, заметив, как пристально Гейл рассматривает камень.

– Тебе виднее, – загадочно ответил герцог.

По губам его скользнула кривая улыбка.

– Ты изменился! – неодобрительно заметил король и неохотно воткнул железное перо в держатель. – И не в лучшую сторону. Стал желчным, злопамятным.

– Я? – Брови Гейла взлетели вверх. – В чем заключается моя злопамятность? В нежелании забыть, как ты бросил меня умирать, когда я спас тебе жизнь?

– Гейл, прекрати! – нахмурился Хантер, но герцога было уже не остановить.

– О, ты драпал как заяц, любимый папенькин сынок! Растерялся, даже не попытался защищаться, когда на тебя напали! И не где-нибудь, а в доме твоей любовницы, куда ты меня потащил за компанию, набраться опыта. Напал ее обманутый муж, которого подкупили недоброжелатели.

Король промолчал, только сильнее насупился, поджал губы.

– Все, отныне с маской покончено! Мне надоело прятаться. В моих шрамах нет ничего постыдного, равно как и в моем даре. Однако, – немного успокоившись, продолжил Гейл, – я пришел не ради бесед о внешности или давнем покушении. Меня интересует правда.

– Правда? – насторожился Хантер.

Герцог уловил кислый запах страха, который, впрочем, быстро испарился.

– А, постой, – внезапно осенило короля, –