аккуратно вернул на аппарат.

Все шло не так. Расследование выбилось из привычного формата, убийцы, один он был или несколько, оказались какими-то нестандартными. Кесаев со своим капитаном-психологом, ботаником сраным, путали все карты и добавляли хаоса туда, где его и без них было предостаточно.

Ковалев отодвинул документы, встал из-за стола и открыл шкаф.

…Когда через час в дверь постучали и в кабинет привычно, не дожидаясь приглашения, вошел Липягин, полковник был пьян в стельку.

— Слушай, Александр Семенович, я…

Майор замолчал на полуслове, ошалело глядя на Ковалева.

Полковник сидел красный, в расстегнутом кителе. Перед ним на столе стояла почти пустая бутылка коньяка, рядом лежала развернутая, надломленная, но не тронутая шоколадка.

Ковалев мутно посмотрел на Липягина.

— Дверь закрой, — потребовал он.

Майор послушно щелкнул замком. Ковалев на его памяти, а работали они вместе много лет, мог пропустить на работе рюмку-другую коньяку, когда того требовал случай, но никогда не позволял себе напиваться и всегда сохранял кристальную ясность ума. Да что на работе — таким пьяным Липягин никогда не видел начальство даже в нерабочей обстановке.

— Что случилось, Саня? — спросил он осторожно.

— Ни хуя не случилось, Эдик. Просто все заебало, блядь! — Ковалев сгреб в кулак какие-то документы со стола, потряс ими с усталой яростью. — Все вот это вот за-е-ба-ло!

* * *

Его отпустили досрочно. Все вышло буднично, без намека на торжественность. Он привычно прошел по коридору, остановился у окна проходной. Расписался в журнале у вахтера, на стене за спиной которого красовался плакат: «Я честно трудился, хорошо себя вел и освободился досрочно. А ты?», и вышел.

Его никто не встречал. Чикатило шел вдоль пустой дороги. Услышав вдалеке нарастающий звук работающего мотора, он остановился, обернулся. Завидев едущий вдалеке «жигуленок», поднял руку.

Автомобиль приблизился, притормозил. Водитель подался к нему через переднее сиденье, принялся крутить ручку, опуская стекло:

— Здравствуйте, — приветствовал Чикатило. — Я в Новочеркасск еду. Подбросите? Хоть докуда?..

Водитель открыл дверь:

— Садись.

Чикатило сел на переднее сиденье, пристегнулся. Посмотрел в зеркало. На заднем спали двое ребятишек — мальчик и девочка.

Машина тронулась.

— А чего тебе в Новочеркасске? — спросил водитель.

— Дом у меня там.

— Не ближний свет.

— Знаете, как в песне поется: «Далеко-далеко отсюда мой дом, и все-таки он начинается здесь»[13], — улыбнулся мужчина.

Он снова посмотрел в зеркало — вид спящих детей был невероятно притягателен. Чикатило быстро облизнул пересохшие губы. Заметив это, водитель насторожился. В салоне возникло нехорошее напряжение.

— У меня тоже сын и дочка, — улыбнулся Чикатило, разряжая атмосферу. — Только постарше.

Заметно успокоившись, водитель кивнул и принялся крутить верньер радиоприемника «Турист», висящего на зеркале заднего вида.

* * *

Отбывая положенный срок на принудительных работах, Чикатило прекрасно знал, чем живет его семья. Знал, что жена с сыном и дочерью переехали в Новочеркасск. Знал, что обустроились в новой квартире. О том, что его досрочно отпустят, он тоже знал. Но не посчитал нужным информировать семью.

Он хотел вернуться так, будто ничего не произошло. Будто он просто уезжал в длительную командировку. Поэтому, прежде чем ехать домой, Чикатило решил утрясти вопрос трудоустройства и отправился на электровозостроительный завод.

Теперь он сидел перед директором, который внимательно изучал его анкету. Анкета, еще недавно идеальная, была подпорчена теперь нехорошей статьей, и это директору явно не нравилось.

— М-да… — протянул он, отстраняясь от документов.

— Там еще положительная характеристика есть с места отбывания наказания, — кивнул на документы Чикатило. — Я ведь досрочно… за усердный труд…

— Вот именно, что «с места отбывания», — с неудовольствием сказал мужчина.

— Вы поймите, — вкрадчиво принялся объяснять Чикатило, — это все одно большое недоразумение. Я всю жизнь трудился честно.

— Понимаю, — кивнул директор. — Только и вы поймите. Взять вас сейчас начальником отдела снабжения я не могу. На такую должность с такой загогулиной в личном деле… м-да… Надо сперва поработать, пообтереться, познакомиться поближе, что ли…

— Я готов.

— В таком случае могу предложить вам должность рядового инженера, — закончил неприятный разговор директор. — Оклад сто двадцать рэ. Пока. Образование вам позволяет, а дальше все зависит от вашего желания.

— Есть желание, — улыбнулся Чикатило.

* * *

Витвицкий вернулся из командировки без предупреждения, как снег на голову. Просто постучал в кабинет Кесаева, услышал: «Да, войдите» — и толкнул дверь:

— Доброе утро, Тимур Русланович… то есть… Здравия желаю, товарищ полковник.

При виде капитана с массивной папкой под мышкой Кесаев сдержанно улыбнулся.

— Привет, капитан. Рад тебя видеть.

Полковник поднялся из-за стола и пожал Витвицкому руку. Он и в самом деле едва ли не впервые был рад капитану.

— Есть какие-то новости, Тимур Русланович?

— Работаем. Вокзалы, электрички. Режим повышенной бдительности в местах скопления людей. Отрабатываем созвучные дела. Между делом несколько не наших убийств раскрыли.

Он вернулся за стол, жестом предложил Витвицкому сесть.

— Читал ваши отчеты. Есть, что к ним добавить?

Витвицкий положил на стол перед начальством папку.

— Здесь копии дел. А это… — он выудил из папки и развернул карту, — я отметил здесь географию убийств, которые с максимальной долей вероятности подходят под почерк нашего убийцы.

С материалами дел можно было ознакомиться чуть позже, а вот география убийств в самом деле была интересна. Кесаев подался вперед, склонился над физической картой СССР, на которой с ученической прилежностью было отмечено десятка три красных точек. Большинство из них скучились в Ростовской области: Шахты, Новошахтинск, Ростов-на-Дону, несколько в других населенных пунктах области. Еще пять оказались раскиданы по карте довольно далеко, от Москвы до Ташкента.

— Вот такое расширение географии, — скромно сказал Витвицкий. — Товарищ Некрасов был прав в своих выводах. Профессиональная деятельность нашего убийцы, вероятно, связана с разъездами.

* * *

В дверь звонили долго и настойчиво. Фаина бросила мытье посуды и теперь поспешно шла по коридору, на ходу вытирая руки полотенцем и повторяя:

— Иду-иду.

Звонивший был настойчив. Из комнаты выглянули дети: Юрка и Люда.

— Ма, кто там? — спросила дочь.

Вместо ответа Фаина отперла дверь и отступила, едва не выронив полотенце. На пороге стоял Чикатило.

— Андрюша, — со слезами в голосе произнесла она.

— Папка! — радостно бросился к двери сын.

И только Людмила, бросив на отца неприязненный взгляд, ушла обратно в комнату и закрыла дверь.

…После казенных харчей домашняя еда приносила невероятное удовольствие. Чикатило сидел за столом, со смаком хлебал борщ. Напротив устроилась Фаина и, подперев щеку рукой, с умилением смотрела на мужа.

Мужчина отставил тарелку, промокнул салфеткой красные от борща губы.

— Второе будешь? — спохватившись, вскочила Фаина.

Чикатило кивнул. Жена, считаные секунды повозившись у плиты, уже ставила перед ним полную тарелку.

— Как