Шрифт:
Закладка:
— Откуда вам знать? — не сдавался инженер.
— Какой из него на хрен вор? — водитель сплюнул в урну. — Из него и мелкий несун никакой — сразу попался. А вообще, мужики, все что-то тащат. Что, не так? Как этот… Жванецкий сказал: «Что охраняешь, то имеешь…»[12].
— Вот только не надо на всех наговаривать. Жванецкий высмеивает отдельные перегибы на местах! — инженер говорил как по писаному.
— Какой наговор? Другие вон каждый день чего-то прут.
— «Другие» не попадаются, — бухгалтер, докурив, аккуратно затушил окурок, бросил в урну. — А раз он попался — значит, это кому-нибудь нужно…
* * *
Вечером дома Чикатило собирал вещи — наутро нужно было явиться в милицию для дальнейшей отправки. Он складывал в чемоданчик белье, рубашки. Вошла Фаина, встала в дверях, прислонившись к косяку и следя за мужем печальными глазами. Мужчина почувствовал ее взгляд, обернулся. Фаина подошла ближе.
— Как же так, Андрюша? Зачем?
Чикатило взял жену за руку, посмотрел ей в глаза.
— Я не вор. Это все навет, Фенечка, — вкрадчиво сказал он. — Меня попросили сохранить, я не знал, что оно украдено.
— Кто попросил? — Фаина верила и не верила мужу. Он неожиданно открылся для нее с какой-то странной, пугающей стороны.
— Я не могу тебе сказать…
— Как мне теперь людям в глаза смотреть, Андрей? Как Юрка в школу ходить станет?
— Мы переедем, Фенечка. Переедем туда, где нас никто не знает, — сказал Чикатило и вернулся к сборам.
— Когда? Через год? Тебе год исправительных работ присудили.
Чикатило попытался подбодрить Фаину улыбкой, но улыбка вышла натянутой.
— Буду трудиться и вести себя хорошо, отпустят раньше. Ты смотри на это иначе. Может, нас так судьба от чего-то похуже оберегает.
— От чего похуже? — с недоумением в голосе спросила женщина. — Тебя из партии исключили, с работы уволили. Соседи шепчутся, что ты вор. Куда уж хуже?
— Как знать… — тихо, еле слышно ответил Чикатило и опустил крышку чемодана.
* * *
Провожать Некрасова в аэропорт поехали помирившиеся Витвицкий и Овсянникова. Они стояли в зале вылета, ожидая приглашения на посадку.
— Ну что ж, коллеги, давайте прощаться, — сказал Некрасов.
— До свидания, Евгений Николаевич, — Овсянникова в европейской манере протянула ему руку.
Профессор взял ее ладонь, но вовсе не для рукопожатия. Куртуазно изогнувшись, он поцеловал девушке руку, причем сделал это так похотливо и жеманно, что стоявшему рядом Витвицкому стало неловко.
Некрасов отпустил руку Овсянниковой, протянул ладонь Витвицкому.
— Виталий Иннокентьевич…
Капитан ответил на рукопожатие.
— Когда поймаете, обязательно дайте мне знать, — напомнил Некрасов.
— Не волнуйтесь, Евгений Николаевич, я понимаю, как это важно для вашей работы, — кивнул Витвицкий.
— При чем здесь моя работа? — хмыкнул ученый. — Это в первую очередь важно для вашего расследования. Ты меня извини, но его разговорить надо будет. Кто это сможет сделать?
— А вы считаете, что никто, кроме вас, этого не сможет? — ревниво поинтересовался Витвицкий.
— А кто? — искренне удивился Некрасов.
Витвицкий отвел взгляд.
— Вот то-то и оно. Ну, все, молодые люди. Как говорится, долгие проводы — лишние слезы. Успехов вам.
Профессор развернулся и не оглядываясь пошел на посадку. Бывший ученик проводил его недовольным взглядом.
— Ты чего? — спросила Овсянникова.
— Он разговаривает со мной как с мальчишкой! А я давно уже не его студент. И мне не нравится, как он на тебя смотрит.
— И как же он на меня смотрит?
Витвицкий помолчал и ответил с интонацией Овсянниковой, практически повторив сказанное ею некоторое время назад:
— Так смотрят на женщину, когда ее хотят.
Девушка улыбнулась, но ничего не сказала.
…Некрасов скучал в очереди у выхода на посадку. Стоявший перед ним интеллигентного вида мужчина протянул сотруднице аэропорта документы.
— Вот. Паспорт, билет и командировочное удостоверение…
Сотрудница аэропорта, усталая немолодая женщина с ярко накрашенными губами, посмотрела на мужчину как на полное ничтожество.
— Свидетельство о рождении еще.
— Что, простите? — не понял мужчина.
— Ничего. На кой мне ваше командировочное? — раздраженно спросила она, вернула мужчине документы, посмотрела на Некрасова.
— Что стоим, мужчина? Ваш билет.
Профессор несколько секунд осмысливал услышанное, затем резко повернулся и практически бегом бросился обратно. Сотрудница аэропорта тяжело вздохнула — мол, в дурдоме день открытых дверей, повернулась к следующему в очереди на посадку пассажиру. Тот, не дожидаясь приглашения, уже протягивал билет.
— Что вы мне суете? — скривилась она. — Жене своей суйте…
Витвицкий и Овсянникова к этому моменту уже успели выйти из зала ожидания.
— Молодые люди, постойте! — раздался оклик.
Заслышав знакомый голос, они остановились, обернулись. Их нагнал запыхавшийся Некрасов, остановился, с трудом переводя дыхание, помахал указательным пальцем перед лицом Витвицкого.
— Евгений Николаевич, с вами все в порядке? — с беспокойством спросил капитан.
— Нормально. Фу-у-у… — Некрасов наконец отдышался и заговорил почти нормально: — А ля гер ком а ля гер. Вот что я забыл вам сказать, Виталий. Ваш убийца — путешественник. Считайте это моим прощальным подарком.
— То есть? — не поняла Овсянникова.
— То есть он часто ездит по работе в командировки. Отсюда и широкая география убийств по всей области. И если я прав — а я прав, — полагаю, он не ограничивается одной только областью.
Некрасов покровительственно взял Витвицкого за руку, потряс:
— Расширьте географию, и я уверен, вы узнаете для себя много нового.
И резво, не по комплекции, отвернувшись, Некрасов рысью побежал обратно, чтобы успеть на посадку.
* * *
С затянувшимися проводами они опоздали. Плановое совещание уже шло полным ходом, когда открылась дверь, в кабинет заглянул Витвицкий.
— Разрешите, Тимур Русланович…
Кесаев кивнул, но не преминул упрекнуть:
— Опаздываете.
Капитан вошел в кабинет, за ним в дверь проскользнула старший лейтенант.
— Простите… — на ходу заговорил Витвицкий, сильно волнуясь. — Мы провожали Евгения Николаевича и… в общем, он высказал одно очень важное предположение…
Ковалев хмыкнул. Витвицкий остановился перед Кесаевым.
— В общем… наш убийца часто ездит в командировки.
— Очень ценное наблюдение, — ростовский полковник усмехнулся. — И хотя не совсем понятно, на чем оно основано, это, безусловно, облегчает нам задачу и сокращает круг подозреваемых. — Он поднялся и заговорил с нескрываемым сарказмом: — Советских граждан, ездящих в командировки, очень немного. Примерно столько же, сколько половозрелых мужчин с четвертой группой крови.
— Если исходить из предположения Евгения Николаевича, полагаю, нам следует проверить нераскрытые убийства и по другим регионам. Возможно, найдутся следы нашего убийцы, — стараясь не обращать внимания на сарказм, сказал Витвицкий.
Ковалев снова хмыкнул. Витвицкий выжидательно посмотрел в глаза Кесаеву.
— Разумно, — кивнул тот. — Вот вы этим и займетесь, Виталий Иннокентьевич. Подготовьте запрос,
