Шрифт:
Закладка:
Неудача не сокрушила местных деятелей. Прошло два года, и сенат, вновь поддержанный генерал-губернатором, просил Государя установить хождение русских ассигнаций в Финляндии по курсу, а не по нарицательной цене. Сенат сослался при этом на прошения, поступивших от гельсингфорсских и бьернеборгских купцов и разных обывателей края. Есть основание предполагать, что подача подобных прошений была внушена местными администраторами.
В представлении сената о мерах к отвращению затруднительного финансового положения Финляндии, между прочим, говорилось, что существовавшая в крае, «денежная система, в течении продолжительного времени, имела самое благодетельное влияние на промышленность и общее благосостояние края, несмотря на то, что принятая ею, для столь бедной страны, как Финляндия, слишком высокая монетная единица, рубль серебром, может быть произвел в крае некоторую дороговизну». Граф Берг, с своей стороны, находил это ходатайство основанным на самой неизбежной необходимости и полагал справедливым не считать прием российских кредитных билетов обязательным в Финляндии, «так как и прием билетов финляндского банка не обязателен в империи».
Вопрос опять поступил на рассмотрение комитета финляндских дел. Но Государь этим не ограничился и надписал: «для решения сего дела буду ожидать соображений министра финансов империи, согласно изустных объяснений при последнем докладе» (24 марта — 5 апреля 1859 г.).
Большинство членов комитета, с разными оговорками, высказались за одобрение меры, предложенной сенатом. Один только генерал-лейтенант барон Рокасовский взглянул на дело с точки зрения интересов России. Он выразил сомнение в пользе для самой Финляндии мероприятия, вызванного временными обстоятельствами, и полагал, что оно поведет к понижению русского заграничного курса. Согласие же правительства на принятие в провинции, подвластной империи, кредитных билетов по цене ниже нарицательной, было бы, по мнению Рокасовского, собственным сознанием своей несостоятельности, по исполнению принятых на себя обязательств, а в политическом отношении подобная мера стала бы, «вместо вящего сближения с Финляндией — более и более отделять ее от России». Барон Рокасовский не оставил также без ответа искусственный довод генерал-губернатора Берга.
Чтобы повлиять на правительственные сферы, граф Армфельт не замедлил указать на волнение среди жителей Финляндии. Причиной волнения явилось якобы то обстоятельство, что публике случайно сделалось известным ходатайство сената. Барон Рокасовский (тогда член комитета финляндских дел) со «всей откровенностью» указал, что поспешность сената в оглашении своего щекотливого представления «поставило правительство в необходимость или изъявить согласие на это ходатайство к упадку русских кредитных билетов, или же, отказав в просимом, произвести почти общее в Финляндии неудовольствие, в некоторой степени поколебать доверие к распоряжениям, исходящим от Высшей Власти». Против этих слов в журнале комитета рукой Императора Александра II написано: «Весьма справедливое замечание». Изложенное мнение генерала Рокасовского в полном объеме удостоилось Высочайшего утверждения.
Министр финансов Брок, отстаивая интересы русских, находил ходатайство финляндцев несогласным с достоинством империи.
А так как волнение умов среди жителей и опасение за «жизненный для Финляндии вопрос» оказались более грозными на бумаге, чем в действительности, то оставление без последствий попытки сената войти по финансовому вопросу на самостоятельный путь, были приняты в Гельсингфорсе весьма заурядно.
И. В. Снелльман
Отклонив ходатайство сената, Государь повелел русскому казначейству принимать финляндские депозитные билеты и войти в сношение с министром финансов о способах улучшения денежного положения Финляндии.
Сообщая об этом генерал-губернатору, министр статс-секретарь писал (27 января 1860 г.), что вместе с тем Высочайше разрешено финляндскому банку получать «из выпускаемой в империи новой серебряной разменной монеты» 60.000 р., в обмен на Российские государственные билеты, а финляндскому сенату представить о других мерах для устранения недостатка в разменной монете» и если предоставление финляндскому банку права чеканить для Финляндии особую разменную медную монету может содействовать достижению цели, то чтобы сенат и о сем представил проект».
«В связи с сим Его Величество, обратив внимание на указываемое сенатом во всеподданнейшем представлении неблагоприятное для столь небольшой страны, как Финляндия, влияния ныне существующей слишком большой монетной единицы, Высочайше соизволил поручить сенату также, не будет ли, согласно с денежными и другими обстоятельствами края, ввести в Великом Княжестве как в счетах казны, так и между частными лицами меньшую, но в определенном и неизменном отношении к русскому серебряному рублю находящуюся монетную единицу, и в таком случае и по сему предмету войти со всеподданнейшим представлением и проектом».
Такой неожиданный результат явился, очевидно, последствием особых стараний и ловкости графа А. Армфельта, так как из Высочайше утвержденного Государем Императором мнения Рокасовского изложенные положения не только не вытекали, но скорее стояли к ним в полном противоречии. О чеканке медной монеты и о новой монетной единице во мнении Рокасовского не было сказано ни единого слова. Кроме того, столь важные вопросы поставлены на очередь без малейшей предварительной разработки и без сношения с министром финансов. В отношении графа А. Армфельта эти вопросы ставятся, как уже решенные в принципе. Проект этого оповещения на имя генерал-губернатора не был представлен на Высочайшее усмотрение осторожным в иных случаях графом Армфельтом, который по менее важным делам имел обыкновение обращаться к Государю с проектами своих бумаг и вызывать особое внимание Монарха.
Всеподданнейший рапорт графа Берга за 1860 год не вносит нового освещения в дело. Из рапорта можно только узнать, что возраставший недостаток мелкой серебряной и медной монеты, а также увеличивавшаяся дороговизна жизни побудили генерал-губернатора, «по Его Императорского Величества повелению», сделать пробу в этой части империи введения монетной единицы, стоимостью менее рубля. В дальнейшем пояснении графа Берга излагается очень ничтожный мотив, а именно указывается, что «эта мера даст администрации возможность приостановить недочет, получившийся вследствие необходимости, допущенной директорами промышленных заведений, рассчитывать рабочих на фабриках контрамарками (les petits billets)». Такой беспорядок и «недочет» исчезнут с появлением мелкой монеты.
Сенат не замедлил представлением проектов. Уменьшая монетную единицу, он остановился на одной четверти рубля, подразделенной на сто частей, и для того, чтобы эта «собственно финляндская монета» скорее вошла в употребление среди населения края, ей дали древнее наименование монеты, имевшееся в финском языке «maarka» — марка (mark). Что же касалось чеканки разменной медной монеты, то разрешение испрашивалось вперед, на то время, когда позволят обстоятельства, пока же выражено было желание иметь право выпускать бумажные деньги, соответствующие 1 и 5 маркам.
К исполнению этих мер министр финансов А. М. Княжевич, к удивлению, никаких препятствий не встретил. Он не понял и не хотел видеть,
