хозяйственной и судной — на шведском языке, за исключением лишь того случая, когда войска с представлениями, по части хозяйственной, должны были входить к военному начальству, тогда переписка производится также на русском языке.

Государь не отступал от принятой ранее системы и своими резолюциями старался внести единство в войска империи. Он и мысли не допускал об обособлении финских батальонов. Его внимание исправляло нерадение его командующего войсками графа Адлерберга и парализовало стремления финляндцев. В октябре 1867 года Государь выразил Свою волю: «чтобы и в Финляндии, по примеру империи, офицерские военные чины в корпусе инженеров путей сообщений были заменены гражданскими». Финляндское милиционное ведомство желало освободиться от обязанности отводить огороды русским войскам. Государь надписал: (3 — 15 ноября 1867 г.): «Объясниться по этому с военным министром». Даже на биваке в Раденице (3 — 15 сентября 1877 г.), когда Государю подали доклад о возведении близ Тавастгуса пороховых погребов для русских войск, он пожелал предварительно узнать: «Было ли об этом сделано сношение с военным министром»?

Недочетов в финских войсках того времени было много, и только в сентябре 1863 года инспектор финских войск поднял вопрос об их преобразовании. Для этой цели составили особую комиссию. Те стороны, которые в прежнее время ставились в заслугу поселенному солдату — его близкая связь с землей и народом, высокая нравственность, по сравнению с вербованным солдатом — признаны были теперь недостаточными для восполнения его небоевых качеств. Законтрактованный землевладельцами поселенный солдат оставался в войсках до преклонного возраста; поселенные батальоны не обладали достаточной военной подготовкой и подвижностью вследствие того, что привлекались в учебные сборы на непродолжительное время. Личный состав поселенных войск медленно освежался и страдал отсутствием запаса; наконец, солдаты в большинстве случаев, будучи людьми семейными, обзаводились своим крестьянским хозяйством. Все это делало поселенные войска несоответствующими требованиям войны. Современная армия нуждалась в иных качествах. Военный министр Милютин, видя недостатки поселенной системы, предпочел видеть в Финляндии батальоны укомплектованными вербованными солдатами. Но повсеместный неурожай и голод, постигшие окраину в 1867 году, вызвали упразднение «впредь до времени» наличных финских войск, «в видах достижения требуемого обстоятельствами сбережения в росписи ординарных расходов края». Девять поселенных батальонов были распущены. Меру эту с политической точки зрения многие финляндцы считали нежелательной. В Финляндии остались только л.-гв. финский стрелковый батальон и финский морской кадровый экипаж, составленные из вербованных солдат.

В финском кадровом экипаже состояло только 116 человек и 2 офицера. На него расходовали около 85.000 марок. Морской службы проходить они не могли. Вербовались на три года. Судов для плавания не имели. Л.-гв. финский стрелковый батальон входил в состав русской гвардейской стрелковой бригады. II этим, вероятно, объясняется отчасти намерение Государя послать его (в 1862 г.) на Кавказ, хотя таковое назначение не состоялось. «Его Величество сказал, — значится в письме графа Армфельта (от 8 — 20 апреля 1862 г. и 3 мая — 21 апреля) — что по всей вероятности в настоящее время стрелки гвардейские не будут посланы на Кавказ».

Говоря о морских силах Великого Княжества, необходимо напомнить следующую совершенно забытую страницу из её истории. Для усиления обороны Финляндии на случай войны, признано было (в феврале 1864 г.) необходимым учредить флотилии на внутренних её озерах: Тавастгусе, Несиярви, Пэйяне и Сайме, для чего потребовался заказ нескольких железных пароходов и барж. Для покрытия расходов по сему предмету, было испрошено 145 тыс. руб. сер. из государственного казначейства. Для означенной флотилии на финляндских верфях заказано было 4 парохода и 6 барж). Весь расход на предметы плавания, а также вербовку экипажа надлежало отнести на статные суммы Финляндии, обязанной содействовать обороне страны, но управляющий морским министерством (от 21 января за № 898) сообщил генералу Рокасовскому, что «Государь Император, желая оказать новую особую Монаршую милость Финляндии, в виду голода и других неблагоприятных обстоятельств, бывших последние годы в Финляндии, Высочайше повелеть соизволил», независимо суммы в 145 тыс. руб. сер., ассигнованной из государственного казначейства на учреждение озерных флотилий, назначить также соответственный экипаж из империи. Кроме того, Его Величеству благоугодно было в тех же видах, повелеть «отнести на суммы морского министерства: 1) все береговое содержание командируемых на озерные флотилии чинов и 2) все морское довольствие их за время навигации».

Такова была внешняя история финских войск перед введением всеобщей воинской повинности. Численность всех финских войск, выставленных во время кампании 1854 — 1855 годов доходила до 10.711 чел. Постепенно они были уменьшены до 3.620 чел., а после упразднения поселенных батальонов численность финских войск в течение 10 лет равнялась лишь 700 чел.

Начиная с 1859 года в Финляндии обнаруживается движение, имевшее целью создать из своих войск национальную защиту, предназначенную исключительно для нужд Финляндии. В газете «Suometar» высказано было желание, чтоб солдаты финского поселенного войска назывались бы финскими именами. Редакция «Abo Underrättelser» добавила, чтоб в этих войсках команда произносилась на понятном им финском языке. «Войска выставляются для защиты Финляндии, а потому и естественно, и удобно, чтоб к ним обращались на их родном языке во время учений». При этом редакция напомнила, что финские поселенные войска никогда не могут быть выводимы за пределы Финляндии, без нарушения местных постановлений. Таким образом, те мысли и планы, которые были осуществлены уставом о воинской повинности 1878 года, ведут свое начало с 1859 года.

В 1863 году, когда газета «Helsingfors Dagblad» требовала установления для Финляндии своего флага и нейтрального положения; вопрос об отделении финского военного ведомства от русского и о преобразовании финских войск также был поставлен на очередь. Другая очень либеральная газета «Abo Underrättelser» в статье «Нечто о финском войске» развивала воззрения, которые в то время более и более разделялись в крае, в связи с тем, что финляндцы стали чувствовать под собой конституционную почву. «Ранее, — поясняла газета, — относились совершенно равнодушно к существовавшему войску, главным образом потому, что трудно было определить, считать ли его действительно финским, или нет, так как оно подчинялось русскому военному министру, команда производилась на чужом языке и его даже выводили за пределы края, причем финские офицеры могли быть переводимы в русскую армию». Преобразование войска связывалось с вопросом о нейтралитете Финляндии. «Если б было установлено, — продолжал финляндский автор, что Финляндия против её воли не будет вовлечена в войну, которая ведется в чужих интересах, а не в её собственных, если б она была уверена, что её войска не будут употреблены в чужих странах, и если б, наконец, не было сомнения в том, что миссия финской