Шрифт:
Закладка:
Если признать справедливость всего вышесказанного, то мерилом степени, в какой свобода тиснении должна быть предоставлена или не предоставлена краю, может служить только уже приобретенное народом духовное и нравственное образование. Если хотят ратовать против ограничения печати, то доказательства должны исходить с точки зрения на образованность народа, о котором идет речь.
Оставляем в стороне вопрос, свобода ли в выражении мнений ведет за собой свободную форму правления, или наоборот, существование последней делает возможным и свободное выражение мнений? История показывает, что и то и другое развивается одновременно. И несомненно, что никакой конституционной свободы, вообще, не может существовать без права свободного выражения мнений, и что оно в новоевропейских государствах невозможно без свободы тиснения».
Мнение Снелльмана можно считать мнением образованного и передового общества края. Он его пропагандировал громко и, как выдающийся и решительный человек, имея врагов, приобрел и много последователей. Таким образом, обрисовывалась часть той среды, с которой приходилось иметь дело власти, продолжавшей держаться необходимости цензурных ограничений. Естественно, что при наличности понятий, изломленных Снелльманом, цензурные кары действовали острее и вызывали большее неудовольствие. К этому присоединились и другие обстоятельства, с которыми приходилось считаться. Страна переживала период новых мыслей и стремлений, а газеты приобрели новое политическое значение. Их роль значительно возросла, с увеличением круга их читателей. При таких условиях цензорам надлежало действовать с удвоенной осмотрительностью. Как же поставлено было в это время цензурное дело и как вели себя местные редакции?
Начиная с 1857 года, как мы ранее указывали, вся власть по печати передана была в руки начальника края. Но кроме того, министр статс-секретарь граф Армфельт и его товарищ Шернваль-Валлен заботливо опекали печать из Петербурга, стараясь руководить в этом деле генерал-губернатором Рокасовским, при посредстве частных писем и официальной переписки. В мае (19-31) 1862 года Армфельт писал Рокасовскому: «Статья, помещенная в «Helsingfors Dagblad» (от 13 мая № 109), производит в Петербурге большую сенсацию. Великий князь генерал-адмирал прислал мне статью вчера, в подлиннике и переводе». В июне 1863 года граф Армфельт официально, хотя и секретно, написал барону П. И, Рокасовскому: «До сведения Государя Императора дошло, что некоторые из финляндских газет, употребляя во зло снисходительность цензуры, позволяют себе превратно объяснять распоряжения правительства и его намерения, а потому Его Императорское Величество, имея в виду, что в настоящее время, волнуемое страстями и политическими стремлениями, распространение подобных толкований легко может увлечь общественное мнение на ложный путь и разрушить доверие между правительством и народом, Высочайше повелел мне сообщить об этом вашему высокопревосходительству на тот конец, не изволите ли вы, м.-г., смотря по местным обстоятельствам, признать нужным принять против этого направления газет какие-либо меры».
«Исполняя сим означенную Высочайшую волю, я с своей стороны долгом считаю присовокупить, что подобное направление замечается в особенности в газетах «Helsingfors Dagblad» и «Abo Underrättelser», которые часто распространяют учения и виды, находящиеся в явном противоречии с обязанностями, лежащими на финском народе в отношении своего Государя и империи вообще. Это направление помянутых газет, без сомнения, не могло укрыться от бдительного внимания вашего высокопревосходительства и вы по всей вероятности уже изволили поставить ответственным издателям газет на вид предосудительность выраженных ими стремлений и сделали предостережение, что газеты их немедленно будут запрещены, если только в них по-прежнему станут появляться превратные суждения о действиях правительства; однако, в случае если бы эти меры оказались безуспешными, то не изволите ли вы, милостивый государь, войти со всеподданнейшим представлением о других более действительных средствах в отвращении Высочайше замеченного в финляндских газетах направления».
Со своей стороны генерал Рокасовский был озабочен другой стороной дела. Ожидались заседания первого сейма. Новое дело требовало особого внимания начальника края, и он поспешил с просьбой к министру статс-секретарю: «Во внимание необходимости принимать по цензурной части надлежащие меры, чтобы во время обсуждения на сейме переданных ему Высочайших предложений, газеты не могли неосновательными и ведущими в заблуждение рассуждениями противодействовать правильному и спокойному производству дел, покорнейше прошу ваше сиятельство, — писал он (в августе 1863 года) графу Армфельту, — исходатайствовать Высочайшее Государя Императора разрешение генерал-губернатору дать в сем отношении прямо от себя надлежащие наставления главному цензурному управлению и тем начальствам, коим подведомственны местные газетные цензоры».
На деле наставлений оказалось недостаточно, и пришлось прибегать к каре и притом весьма серьезной. По распоряжению прокурора редактор «Abo Underrättelser» привлечен был к суду (март 1864 г.) за оскорбление Его Величества (högmåls brott), выразившемся в том, что он в новогоднем обзоре высказал «открытое неодобрение того, что иностранные власти не вмешивались враждебно против мероприятий императорского правительства по внутренним делам государства». Речь шла о польском восстании.
Генерал-губернатор предложил сенату высказать свое мнение по вопросу о закрытии издания. При этом Снелльман сказал, что признает выражения газеты преступными, «как составляющие непристойное публичное осуждение мероприятий правительства и политики Монарха, и как оскорбление того могущественного народа, от которого судьба нашей родины в столь значительной степени находится в зависимости». Но на запрещение газеты он не согласился. Прибавим кстати, что редактор J. W. Lillja, о котором шла речь, для своего времени являлся, несомненно, выдающейся личностью. Он начал с должности «мальчика на побегушках» при книжном магазине. Газета редактировалась им в либеральном направлении, пользовалась успехом и вела постоянную борьбу с цензурой. Вместо зачеркнутых статей, Лилья вставлял портрет Гуттенберга разной величины и при том так, что по надписи над портретом можно было догадываться о содержании непропущенной статьи.
Публицистический мир оживился появлением нескольких новых изданий, имевших значительное влияние на ход современных им дел.
С 1862 года стала выходить независимая ежедневная газета «Helsingfors Dagblad». «Появление этой газеты стало возможным благодаря пробуждению политического интереса и либеральным влияниям, которыми ознаменовалось восшествие на престол Александра II. Редакционные приемы её также были новыми для Финляндии. После Эдварда Берга, который первые годы редактировал газету, ведение её принял на себя Роберт Лагерборг (1835 — 1882 гг.). Благодаря ему Финляндия получила первую, так-сказать, европейскую газету, орган, который поставил себе задачей скоро и точно сообщать о всех событиях в Финляндии и за границей. Газета держалась либерального направления. В техническом отношении она стала образцом, достичь который стремились потом все крупные газеты Финляндии. Поэтому даже один из приближенных газеты «Morgonbladet», которая впоследствии конкурировала с «Dagblad», остроумно заметил: «что в Dagblad сообщается сегодня (i dag) то,
