Шрифт:
Закладка:
В приемных покоях были предусмотрены койки для лечения больных сифилисом. Так, например, для лечения больных сифилисом в лечебнице Темир-Хан-Шуры был открыт приемный покой на четыре койки[133]. Учитывая, что в исследуемый период медицина была не в состоянии лечить венерические заболевания, то нередко болезнь запускали. При этом не исключалась опасность заражения всех членов семьи, что нередко заканчивалось летальным исходом. Широкое распространение имел в дагестанских селах и городах бытовой сифилис. Практические все население аулов Согратль и Чох Гунибского округа были заражены бытовым путем[134]. Как показывают архивные данные, уровень заболевших сифилисом не снижался, а, наоборот, увеличился вдвое к началу XX века, составив 2285 человек, многие из которых женщины[135].
С ростом населения и развитием промышленности в городах Дагестана в лечебных учреждениях среди медицинского персонала стали встречаться женщины – врачи, фельдшеры. Так, к началу XX века в Дербенте была построена Александринская городская социальная больница на десять бесплатных мест, из которых шесть мест были мужскими, а четыре были предназначены для женщин. Больница и амбулатория в основном принимали больных пациентов из Южного Дагестана, в том числе Дербента. По сведениям Е. И. Козубского, в штате больницы Дербента работали женщина-врач с окладом 1200 рублей и фельдшерица с окладом 600 рублей[136]. Городскими властями был издан приказ за № 95 от 4 июня 1902 года, где отмечалось, что было бы желательно открыть больницу ко дню рождения императрицы, а также назвать больницу Александринской, в честь Александры Федоровны[137].
Важным событием не только для женского населения Порт-Петровска, но и других населенных пунктов стало назначение в 1903 году в городскую амбулаторию для приема пациенток женщины-врача.
В медицинских учреждениях появляются профессии сиделок, кухарок, прачек, нянечек и пр., расширяя тем самым сферу «женской» деятельности. Эти работники входили в штат наряду с медицинским персоналом. Так, по сведениям Е. И. Козубского, в больнице Дербента имелись штатные сиделки, прачки и кухарки[138]. В смету на их содержание было заложено сиделке 144 рубля, а прачке и кухарке – по 150 рублей каждой[139]. Автор не приводит сведений о национальном составе медицинского персонала больницы, но можно предположить, что врач и фельдшер были не из числа местных народностей. Как правило, первые имеющиеся сведения о женщинах-врачах, представительницах дагестанских народов, относятся к первой четверти XX века, к периоду установления советской власти в Дагестане.
Так, например, Зейнаб Тамбиева (в девичестве Абдурахманова) одна из первых женщин-горянок получила высшее образование в престижном медицинском институте Петербурга. После окончания института Зейнаб по распределению попала в Баку, где начала работать женским врачом в больнице при фабрике нефтепромышленника Г. З. Тагиева. После революционных событий 1917 года Зейнаб вместе с мужем П. Тамбиевым уехала в Нальчик, где работала в общественной больнице для военных.
После окончания Петербургского женского института в 1917 году в Дагестане начала свою трудовую деятельность врач С. Х. Магомедбекова.
Таким образом, можно сделать вывод, что светское образование создало предпосылки для вовлечения женщин в сферу профессиональной деятельности. С ростом населения и развитием промышленности в городах Дагестана «женской работой» стала профессия учительниц младших классов, реже – профессиональная медицина. В лечебных учреждениях все чаще использовался женский труд, среди медицинского персонала можно было встретить акушерок и женщин-врачей, сиделок, кухарок, прачек, нянечек и пр., но представителей местных народностей среди них не было. Однако само присутствие женщин, выполнявших профессиональные обязанности, – редкое для того времени явление – служило образцом и примером внесемейной активности для всех женщин Дагестана.
Хозяйственное освоение Дагестана сопровождалось применением женского труда в сфере сельского хозяйства, промышленности и традиционных ремесел. При этом практиковалась существенная дискриминация в оплате, а также тяжелые условия работы.
Несмотря на все сказанное, было бы неверно утверждать, что женский труд применялся повсеместно. В соответствии со спросом рынка труда женский труд стал широко использоваться в возделывании технических сельскохозяйственных культур, в то время как в перерабатывающей промышленности доля женщин была намного меньше. В промышленности доля женского труда составляла всего 4%[140], что объяснялось привлечением в эту отрасль квалифицированных рабочих из Центральной России.
Спрос российской промышленности на технические культуры способствовал развитию сельского хозяйства как наиболее перспективной отрасли экономики, превратив Дагестан в важный источник сырья. Из культурных растений, возделываемых для получения технического сырья в хозяйствах равнинного Дагестана, можно было встретить марену, которая являлась основным источником доходов как для населения, так и для промышленников. Учитывая то, что марена имела широкий спрос на рынке как сырье для текстильных фабрик Российской империи, русские промышленники вкладывали в мареноводство большие капиталы[141]. Особенно преуспели русские фабриканты Барановы, Зубовы, Лепешкины[142]. Марену на больших площадях выращивали в Табасаране и Кайтаге, в Дербенте и его окрестностях. По сведениям М. К. Ковалевского и И. Ф. Бларамберга, еще в 30‑е годы XIX века марена, выращиваемая в окрестностях Дербента, приносила промышленникам существенные доходы и находилась под их контролем[143]. По материалам архивного дела, марена в огромном количестве отправлялась на ярмарки в российские губернии, в частности на Нижегородскую ярмарку и в Москву[144]. По имеющимся сведениям, марене удалось существенно вытеснить другие продукты земледелия, поскольку она приносила значительный доход[145]. В архивном деле отмечалось также, что для работы на маренниках весной в большом количестве привлекалось население из нагорных обществ, до 25 тысяч в год[146]. Преимущественно это были женщины близлежащих сел.
Кроме того, использовали знания женщин, которые искусно владели техникой получения из марены красителя. Надо сказать, что у народов Дагестана издавна красильное дело было на очень высоком уровне, несмотря на его кустарный характер. Этим мастерством владели женщины практически во всех районах Дагестана, где занимались ковроткачеством. Но в основном красильное дело было распространено среди населения Южного Дагестана, у
