Конечно, имелись отличия в способах окрашивания, которые передавались из поколения в поколение. По сведениям Г. Н. Казилова, процесс окрашивания требовал от женщин опыта работы и большого мастерства[148]. Свои навыки они передавали своим дочерям вместе с технологиями, которые они сами когда-то получили от женщин своего рода. Кроме того, женщины славились разными приемами получения необычных устойчивых оттенков цвета из марены, секреты которых не раскрывали никому. Лакские женщины[149] называли эту краску «хуна». А искусству терекеменских женщин, по мнению С. Ш. Гаджиевой, вообще не было равных[150].

Женщины из даргинских аулов Кубачи, Акуша, Цудахар, Хаджалмахи и Урахи создавали специальные мастерские для окрашивания пряжи, услугами которых пользовались жительницы других районов Дагестана.

В пореформенный период было решено направить все эти знания и навыки женщин в промышленное русло. В 1862 году начались подготовительные работы по строительству фабрики для переработки марены в промышленное красильное вещество. Одним из главных аргументов строительства была возможность сократить расходы на перевозку марены в российские города, где были сосредоточены текстильные фабрики[151].

В 1864 году в Дербенте появилось первое предприятие фабрично-заводского типа – краповая фабрика по переработке марены[152]. По имеющимся сведениям, она была оснащена современным для того времени оборудованием, привезенным из Голландии на общую сумму 82 408 рублей[153]. Все эти средства были выделены из казны государства, что говорит о важности развития данной отрасли и ожидаемой финансовой прибыли от фабрики. По имеющимся сведениям, на краповой фабрике были задействованы поденными рабочими коренные дагестанцы, среди которых было много женщин[154]. В материалах архивного дела отмечалось, что только за один 1865 год рабочими фабрики было произведено 4704 пуда изделия, высококачественного крапа[155]. К 1870 году 50 рабочими было изготовлено до 20 тысяч пудов крапа, который мог удовлетворить спрос текстильной промышленности российских предприятий. К сожалению, пожар 1866 года нанес убыток в 15 850 рублей[156], в середине 70‑х годов фабрика пришла в упадок. Вследствие убыточности рабочие были уволены, и даже урожай марены в 1873 году на Кавказе остался несобранным[157].

Несмотря на эти обстоятельства, для дагестанских женщин это был один из первых опытов работы на предприятии такого промышленного значения. Женский труд в 70‑е годы XIX века применялся на табачных фабриках дагестанских городов Темир-Хан-Шуры, Порт-Петровска и Дербента. В связи с возросшим спросом на табачные изделия русские промышленники стали возделывать табак в огромном количестве в Дагестане. И, руководствуясь экономическими соображениями, переработку сырья стали производить на месте, строя табачные фабрики, оснащенные современным оборудованием. Так, например, табачная продукция двух фабрик Темир-Хан-Шуры с 1873 по 1878 год обеспечивала спрос многих российских городов и самого Дагестана. В материалах архивного дела имеются сведения, что на табачных фабриках наряду с мужчинами были задействованы женщины и дети[158]. Так, на табачной фабрике А. М. Михайлова в Порт-Петровске в процесс производства преимущественно были вовлечены женщины и дети. По имеющимся сведениям, из общего числа 87 рабочих пятнадцать были женского пола, в том числе шесть девочек. Об эксплуатации детского труда свидетельствует тот факт, что половина работающих на фабрике Михайлова были мальчики – 42[159].

На табачной фабрике Дербента из общего числа 73 работающих треть приходилась на женщин и детей, которые работали по 10–12 часов. По архивным данным, к началу XX века на табачных фабриках Дербента, Темир-Хам-Шуры и Порт-Петровска работали 139 рабочих, в том числе женщины и дети, которые производили продукцию общим объемом на 228 000 рублей[160].

Выполнение рутинных операций на табачных фабриках требовало от женщин усидчивости и терпения на протяжении долгого рабочего дня, который длился 10–12 часов. Кроме того, применение женского и детского труда сопровождалось дискриминацией оплаты и неудовлетворительными условиями труда. В силу того что женский труд был менее квалифицированным, женщины не выдерживали конкуренции с мужчинами и рисковали быть уволенными в случае сокращения рабочих на предприятиях.

В типографии А. М. Михайлова, открытой в 1873 году в Порт-Петровске, перепиской книг и линованием бумаги занимались преимущественно женщины и дети, а их рабочий день доходил до 10 часов в сутки. После принятия закона 1885 года рабочий день стал доходить до 12–14 часов. Очевидно, что продолжительность рабочего дня практически не регламентировалась работодателями, которые были заинтересованы в быстрой прибыли. Надо сказать, что, в отличие от работниц других промышленных предприятий российских городов, дагестанские женщины не имели опыта защиты своих прав и были вынуждены работать при такой жесткой эксплуатации со стороны работодателей.

Преимущественно женский труд применялся в одной из ведущих отраслей сельского хозяйства – в виноградарстве. На виноградных плантациях женщины выполняли все работы по окучиванию, обрезке, прополке, сбору урожая. Из-за дешевизны женского труда хозяева виноградных садов предпочитали привлекать для работы местных женщин. Так, например, женское население Салаватии было задействовано в производстве винодельческой продукции. Вина Салаватии не уступали европейским. Жители селений Зубутли и Миатли ежегодно вырабатывали более 200 бочек вина. Мужчины были заняты изготовлением вина, а женщины работали с весны до осени: сажали виноградную лозу, обрезали и подвязывали, окучивали и опрыскивали. Затем осенью женщины занимались сбором урожая.

Своими виноградниками славился и аул Чиркей. Следует отметить, что в ходе боевых сражений аул был разрушен практически до руин. Существенный урон был нанесен и виноградным садам Чиркея. Под впечатлением увиденных виноградных плантаций генерал П. Х. Граббе писал:

не видел пользу в разрушении богатейшего, населеннейшего и самого промышленного аула Дагестана, где находится до 7 тыс. жителей, которые разрабатывают виноградные сады, занимающие до 10 кв. верст[161].

Возродить виноградарство в Чиркее смогли лишь к концу XIX века в результате возросшего спроса винодельческой промышленности.

Важным центром виноделия был Кизляр и его окрестности. Исследователи отмечали, что все окрестности Кизляра, включая и станицы, превратились в сплошные виноградные сады количеством до 4830[162]. На этих виноградных плантациях работали преимущественно местные женщины. Так, в «Терском сборнике» за 1868 год отмечалось, что от труда женщин и детей, силами которых возделывались виноградные сады, зависело все благосостояние семьи казака. По наблюдениям Ф. С. Гребенца в Новогладовской станице Кизлярского округа, весь процесс обработки виноградных садов лежал на женщинах и детях, казак мог лишь помочь жене набить таркали[163]. По мнению автора, казак и не умел так исправно работать в саду, как это делала его жена, что возвышало ее в собственных глазах, а также мужа[164]. Сознание приносимой пользы для семьи формировало в каза́чке чувство свободы и самостоятельности[165].

Ф. С. Гребенец в своих очерках