не могли убить двух крепких мужчин.

– Не могли, – подтвердил Данилов. – Вот только у Клавдии Петровны была еще старшая сестра Ирина, по мужу Матицына.

– То есть Иван Матицын…

– Племянник Клавдии Петровны. И он был на базе в момент обоих убийств. И мог слышать ваш рассказ про вершининское расследование. И вполне мог подкараулить момент, влезть через открытое окно в вашу комнату и забрать папку, – закончил Данилов.

Из-за закрытой двери послышался какой-то шум. Аржанов бросил острый взгляд на Данилова, сделал шаг вперед, закрывая собой Злату. Данилов тоже совершил какое-то мимолетное движение, вследствие чего Саша оказалась за его спиной. Она даже и не поняла, как так получилось. Дверь распахнулась, и в комнату влетела растрепанная Марина. Ее лицо алело неровными пятнами.

– Убили, – прошептала она сдавленно, откашлялась и прокричала уже в полный голос, – убили-и-и-и!

– Тихо, – коротко приказал Аржанов, и девушка послушно замолчала, тараща на всех круглые, полные ужаса глаза. – Коротко и четко. Кого убили?

– Гостя… Из третьего домика. Матицына.

* * *

Ивана Матицына застрелили в гостевом доме, в котором он жил. Следственные действия заняли весь вечер и часть ночи. Когда оперативная бригада наконец уехала, а тело Матицына увезли, Саша чувствовала себя такой уставшей, что ее даже ноги не держали. Аржановы, Данилов и она снова остались вчетвером. Все молчали. С таким трудом выстроенная версия о причастности племянника Клавдии Петровны к двум убийствам из-за ожерелья Глафиры Румянцевой со смертью подозреваемого рассыпалась в пух и в прах. Никакой другой версии взамен не имелось.

Ивана Матицына убили выстрелом в грудь из ружья. Скорее всего, того же самого. Сам выстрел из-за раскатов грома никто не слышал. Практически у всех окружающих имелось твердое алиби. Алексей Богатов весь вечер находился в кафе, где отмечал день рождения один из охотников. Там вообще собрались все гости, живущие здесь в настоящий момент, и из-за сильной грозы никто из них не покидал помещения и не выходил на улицу.

Исключение составлял сам Матицын. Он тоже был на дне рождения, но ушел в районе шести, сказав, что ему нужно навестить тетку. Однако допрошенная Клавдия Петровна, то и дело вытирающая слезы кончиком надетой на шею косынки, утверждала, что племянника в этот вечер не ждала. Более того, ее и дома не было. Этот вечер она провела у Анны Ивановны Вершининой, забежав к той незадолго до грозы и оставшись пережидать дождь.

Получалось, что, выйдя из кафе, расположенного в основном здании охотничьей базы, Матицын направился не в деревню, а в свой домик, где его уже поджидал убийца. Почему он сказал, что собирается к тетке? Или действительно имел такое намерение, просто зашел в дом, к примеру, за зонтом? А если бы не зашел, то преступник ждал бы его внутри до ночи? Или на самом деле у них была назначена тайная встреча?

Егерь Михаил Лаврушкин вернулся с базы домой еще до того, как началась гроза. Весь вечер они с отцом чинили в сарае полетевшее сцепление у мотоцикла. Мать Михаила, Антонина Евгеньевна, тоже была дома, это подтверждали ее муж и сын, каждый из которых по разу наведывался в дом. Николай Платонович – чтобы сходить в туалет, а Михаил, наоборот, – попить воды.

– Столько лет работаю, а свое алиби впервые формулирую, – смущенно признался участковый Лаврушкин следователю. – До этого никогда не приходилось.

Администратор Марина весь вечер находилась за своей стойкой, что подтверждала вся гуляющая в кафе компания. Гости тоже периодически отлучались: кто в туалет, а кто в свои номера, расположенные на втором этаже. И всегда Марина была на месте. Ни один из свидетелей не смог вспомнить, чтобы стойка пустовала.

Остальные два егеря в этот вечер вместе пили водку, о чем поведали, испуганно косясь в сторону Аржанова. Александр Федорович, как уже знала Саша, пьянства не терпел и, судя по его сведенным бровям, егерей в ближайшее время ждали серьезные последствия нарушения утвержденных правил.

Никто из обитателей базы не мог стрелять в Матицына, и все-таки тот лежал теперь на столе в районном морге. Про историю с папкой Петра Вершинина следователю пока не сказали. Решение принял Аржанов, Данилов с ним, разумеется, согласился, и Сашу они уговорили пока промолчать, хотя она и считала, что это неправильно.

– Саша, мы сначала сами должны во всем разобраться, – сказал как отрезал Аржанов, пока они ждали полицию. – Во-первых, если преступник поймет, что мы связываем произошедшее с папкой, то опасность будет грозить и нам.

– А вы уверены, что она и так вам не грозит? – осведомилась Саша. – В конце концов, вы – единственный оставшийся в живых потомок Марфы Якуниной мужского рода. Все остальные мертвы.

Она истерически засмеялась. Смех, тонкий, жалобный, даже жалкий, отразился от потолка и растаял в воздухе.

– Я сумею за себя постоять, но вот обеспечивать сейчас дополнительную безопасность вам и Злате мне бы не хотелось. А во-вторых, нам все равно никто не поверит. Вся эта история с поиском старинного клада звучит как бред. Мы должны сами вычислить преступника и только потом сдать его в руки правосудия вместе с неопровержимыми доказательствами. Так что пока молчите, ради бога. Я вас очень прошу дать нам с Игорем хотя бы сутки.

Скрепя сердце Саша согласилась и вот теперь, когда они остались одни, терпеливо ждала развития ситуации, чувствуя, как силы постепенно оставляют ее.

– Что ж, надо признать, что преступник поставил нам как минимум шах, если не мат, – нарушил тишину Аржанов. – Все ниточки, ведущие к нему, которые можно было почерпнуть в документах, собранных Петром, оборваны.

– Попробуем снова, – решила поддержать мужа Злата. – Мы просто что-то упускаем. Глафира Румянцева родила двоих детей. Единственным потомком ее дочери Натальи был Петр Вершинин. Его убили два года назад, сразу после того, как он закончил собирать свое досье. Детей он не оставил. Правнуком ее брата Федора являешься ты, Саша. Но мы все прекрасно понимаем, что ты никого не убивал. От брата Глафиры Артема до недавнего времени оставался единственный потомок Олег Якунин, убитый несколько дней назад. У него остались дети?

– Да, сын и дочь, – отозвался Данилов. – Сын с матерью, первой женой Якунина, живет за границей. А дочь от второго брака, кажется в Питере.

– У Ангелины, третьей дочери Марфы, остались трое потомков. Это Иван Матицын, только что застреленный в двухстах метрах от нас. И Клавдия Петровна с ее дочкой, живущей в Новосибирске, – продолжила Злата.

– Надо бы про этих девочек побольше разузнать, – распорядился Аржанов. – И про Ольгу Якунину, и про дочь Клавдии Петровны.