Шрифт:
Закладка:
Я сижу в наполовину наполненной ванне. Совершенно голая.
Теплая вода льется каскадом из крана, медленно заливая мою грудь.
Эйден поворачивается ко мне лицом, но смотрит искоса, возясь с моим шампунем во всей своей обнаженной красе.
Я прикусываю нижнюю губу, откровенно таращась на него. В его красоте есть что-то первобытное, что привлекло мое внимание с момента нашей первой встречи.
Его мышцы напрягаются при каждом движении. Татуировки со стрелками скользят в такт движениям его бицепсов. Его член наполовину тверд и направлен в мою сторону. Интересно, всегда ли он в таком состоянии, потому что я никогда не видела его вялым?
– Наконец-то ты проснулась, соня, – говорит он, не поднимая головы.
Я позволяю своей руке побродить по воде. Я не могу поверить, что Эйден готовит мне ванну с пеной.
– Как долго я была в отключке? – спрашиваю я.
– Около двух часов.
– И что ты делал все это время?
– Наблюдал за тобой.
Наблюдал за тобой.
Будь он проклят и то, как легко он может говорить подобные вещи. Если бы это была я, я бы никогда в этом не призналась.
Когда я молчу, он скользит своими металлическими глазами по моему телу, и хотя оно покрыто пузырьками, мне кажется, что он видит сквозь них.
– А еще просматривал твой Инстаграм.
Я сглатываю.
– Ты просматриваешь мой Инстаграм?
Он наклоняет голову набок.
– Как ты думаешь, почему я на тебя подписан?
Я всегда думала, что это был какой-то метод запугивания, не то чтобы он на самом деле серьезно относился к этому.
– Кстати, ты так и не подписалась в ответ, – говорит он, как будто это что-то, о чем я забыла.
– Так зачем ты просматривал мой Инстаграм? – увожу я назад к вопросу.
Он пожимает плечами.
– Чтобы знать, что ты задумала.
– То есть ты преследуешь меня?
Он ухмыляется.
– Я предпочитаю исследовать.
Я брызгаю водой в его сторону.
– Ты неизлечим.
– Мне любопытно… – Он замолкает. – Почему ты никогда не публикуешь свое лицо?
– Что?
– У тебя есть фотографии еды, живописной обстановки, твоих тети и дяди, Рид и ее брата, но нет твоего полного снимка. Единственные твои фотографии сделаны сзади или сбоку. Нет ни одного снимка, на котором ты смотрела бы в камеру. Это выглядит так, будто ты боишься показывать лицо.
Я поднимаю плечо.
– Не все из нас любят внимание.
– Хм. Почему мне кажется, что это не твой случай?
Когда я не отвечаю, он поворачивается, чтобы взять бутылочку с шампунем.
Я задыхаюсь, и этот звук перекрывает шум падающей воды.
Следы порезов.
У Эйдена два шрама на спине. Они сливаются с его загорелой кожей, и, наверное, именно поэтому я не замечала их раньше.
Что с тобой случилось?
Вопрос вертится у меня на кончике языка, когда Эйден медленно поворачивается ко мне лицом. Темнота в его глазах пронзает меня как тысяча иголок.
Словно он сражается с демонами – и они побеждают.
Темное выражение исчезает так же быстро, как и появилось. Его приводящее в бешенство бесстрастное лицо стирает любые эмоции.
– Тебе, должно быть, больно. – Он заходит за мою спину и скрывается из виду. – Я читал, что теплые ванны помогают.
– Эйден…
Мой голос ломается в горле, я не знаю, что сказать. Шрамы казались глубокими и старыми. Должно быть, они причиняли адскую боль, когда он впервые их получил.
И тут до меня доходит.
Эти отметины, должно быть, и есть причина, по которой Эйден является такой социальной аномалией. Должно быть, это было жестокое обращение. Это так похоже на домашнее насилие.
Что-то внутри меня меняется, и красная, горячая ярость разливается по моим венам. Потребность причинить боль тому, кто сделал это с Эйденом, захлестывает меня как непреодолимое желание.
Я хочу убить их.
Эйден ничего не говорит, он просто моет мне волосы шампунем. Его пальцы скользят по моей голове, массируя ее. Я откидываю голову назад и удовлетворенно вздыхаю.
– Эйден, – на этот раз я говорю более четко. – Твой отец…
– Джонатан Кинг не склонен к насилию. – В его голосе слышится сарказм. – Он подаст на тебя в суд за клевету, если услышит, что ты несешь такую чушь.
– Тогда кто это?
– Не твое дело.
– Что ж, я делаю это своим делом.
– Ты еще не готова.
– А ты рискни.
– Если я расскажу тебе, тебе придется рассказать мне все в ответ. И я имею в виду абсолютно все, Эльза. Включая твои кошмары. Если ты готова обнажить передо мной свою душу, тогда начни первой, сладкая.
Я крепко сжимаю губы. Ужас пробирает меня до костей при мысли о моих кошмарах и моем детстве. Мне даже не нравится думать об этом, не говоря уже о том, чтобы рассказывать.
Мне не терпится узнать о его шрамах, но не до такой степени, чтобы трогать свои собственные.
– Именно так я и думал. – Он льет воду мне на волосы.
Я закрываю глаза, когда вода и шампунь каскадом стекают по моему лицу.
Ему так легко удалось заставить меня замолчать.
Его контраргумент достаточно справедлив. Ты говоришь, я говорю. Но я все равно не могу перестать дуться.
Будь проклят Эйден Кинг.
Мы проводим несколько минут в молчании, пока он заканчивает ополаскивать мои волосы.
– Почему ты не сказала мне, что девственница? – небрежно спрашивает он.
Я открываю рот, пораженная резкой сменой темы.
– Я не говорила тебе обратного.
– Вот как?
– Да. Ты сам это предположил.
Я задираю голову, чтобы видеть его лучше, но он хватает меня за шею и заставляет смотреть вперед.
– Почему ты была девственницей?
– Э-э… что это за вопрос вообще?
Он осторожно убирает пряди волос с моей шеи. Его руки ложатся мне на плечи.
– Достаточно простой. Почему ты так долго ждала?
Ради правильного человека.
Но я не говорю ему этого, иначе он подумал бы, что он тот самый человек.
Я приподнимаю плечо.
– В этом нет ничего особенного.
– Ты знаешь… – Его тон небрежен, но подтекст – нет. – Между нами не будет доверия, если ты продолжишь мне лгать.
Я запрокидываю голову, чтобы взглянуть на него.
– Доверия? Ты думаешь, я когда-нибудь смогу тебе доверять?
Его губы сжимаются в тонкую линию, но он улыбается.
– Почему нет?
– Я не знаю, Эйден. Может быть, это связано с тем фактом, что ты нацелился на меня, когда увидел в первый раз. Или что моя жизнь два года была сущим адом из-за тебя? Выбирай сам.
Одна из
