Шрифт:
Закладка:
Я возвращаюсь к основному поиску. Требуется пролистать несколько страниц, чтобы найти статью о домашнем пожаре.
Мой дом.
Нет. Тот дом. Странно называть это место своим домом.
Пожар произошел через неделю после трагедии в Бирмингеме.
Я прислоняюсь спиной к стене, пока читаю информацию, которую уже знаю.
«Неисправность газовой плиты унесла жизнь целой семьи. Единственная выжившая – дочь, находившаяся снаружи у озера»
Озеро.
«Огонь вспыхнул внутри дома и добрался до подвала, спалив все дотла. Детективам было трудно собрать улики»
Подвал.
«Останки мистера и миссис Стил были извлечены и опознаны»
Останки.
Я не знаю, почему я продолжаю видеть только технические детали.
Говорят, быть сожженным заживо – самая мучительная смерть. Я должна что-то чувствовать, понимая, что мои родители умерли в такой сильной агонии.
Однако я… отключена. Не вовлечена психологически. Наверное, потому, что я их на самом деле не помню. Но разве это оправдание?
«Единственный свидетель – мисс Стил, семилетняя девочка. Она находилась под внимательным психическим и физическим уходом. Врач сказал, что мисс Стил потеряла все воспоминания о произошедшем. После дальнейшего расследования полиция закрыла дело по факту неисправности газовой плиты»
Я закрываю статью, не желая читать дальше. Я не помню, чтобы рядом с нашим домом было озеро, не помню, что у нас был подвал. Но тетя и дядя ясно дали понять, что никогда не вернут меня обратно в Бирмингем.
Не то чтобы я этого хотела. По крайней мере, тогда. Сейчас – я не знаю.
Я делаю вдох через нос. Наверное, мне нужно снова увидеться с доктором Ханом.
Как только я выхожу из ванной, мой взгляд приковывается к Эйдену. Он в том же положении, в котором я его оставила. Его рука с татуировкой лежит на подушке, как будто я все еще сплю на ней, а другая лежит на кровати так, как я ее оставила.
Похоже, он крепко спит.
В это время по субботам я обычно занимаюсь йогой.
Не сегодня.
Я подхожу к кровати на цыпочках, беру Эйдена за руку и прижимаюсь к его теплому телу. Моя голова вновь покоится на его бицепсе. Я слишком быстро становлюсь зависимой от того, каково это – находиться в его объятиях.
Я обхватываю рукой его твердый, четко очерченный живот и прижимаюсь крепче.
В низ моего живота упирается безошибочно узнаваемая выпуклость.
Я замираю.
Должно быть, это то, что называется утренним стояком.
Интересно, может ли он стать еще тверже, пока он спит? Я провожу рукой перед его лицом, но Эйден не реагирует.
Неуверенными движениями я трусь об него животом.
Черт возьми.
Его член становится твердым, как камень, упираясь в темные джинсы.
Тепло разливается между моими бедрами, и моя кожа нагревается. Мои соски напрягаются под хлопчатобумажной пижамой.
Я должна остановиться, но я не могу.
Когда дело касается Эйдена, во мне просыпается постоянная тяга к большему.
Больше взаимодействия.
Больше прикосновений.
Просто… больше.
Если я не могу убежать от зверя или приручить, я могу, по крайней мере, изучить его.
Мои движения становятся смелее по мере того, как я набираю темп. С каждым новым толчком вверх и вниз внутренняя поверхность моих бедер покрывается влагой. Я подавляю стон тыльной стороной ладони.
– Тебе лучше не спать и хорошо осознавать, что ты делаешь, сладкая.
Я замираю на середине движения, мои уши горят.
Дерьмо. Разве не предполагалось, что он крепко спит?
– Я говорил тебе остановиться? – Его хриплый, сонный голос посылает дрожь прямо до глубины души.
Эйден медленно открывает глаза. Я всегда ненавидела его глаза. Этот серый цвет напоминает мне об облаках, штормах и металле.
И разрушает мою жизнь.
Но повторять себе, что я их ненавижу, было всего лишь способом отвлечься, не так ли? Потому что знаете, что не так с его глазами? Они чертовски великолепны.
Душераздирающе восхитительны.
Он запускает пальцы в мои волосы и стягивает резинку, прежде чем поднести прядь волос к своему лицу и вдохнуть.
– Хм, от тебя пахнет соблазном.
Я неловко улыбаюсь.
– Доброе утро.
– К черту утро.
Я смеюсь.
– Не любишь ранние подъемы?
Он пристально смотрит на меня с любопытством, прежде чем прищурить глаза и скользнуть рукой вниз с моей талии, чтобы схватить за бедро.
– Не смейся в присутствии других людей. Даже не улыбайся при них.
– Почему?
– Твои улыбки и смех принадлежат мне. Мне не нравится, когда другие смотрят на то, что принадлежит мне.
– Серьезно? – Я закатываю глаза. – Что дальше? Ты запрешь меня в своей пещере и поместишь в меня дюжину младенцев?
Его губы кривятся в усмешке.
– Ты сможешь с этим справиться?
– Справиться с чем?
– С дюжиной младенцев внутри себя.
– Ты это серьезно?
– Мы должны начать прямо сейчас.
Мой рот приоткрывается, пока я ищу какие-либо признаки того, что он шутит, но у него впечатляюще бесстрастное лицо.
Не помогает и то, что его эрекция прижимается ко мне, и он ни капельки не переживает по этому поводу.
Но, опять же, Эйден никогда ни о чем не переживает.
Я пытаюсь высвободиться.
– Не шути так.
– Любопытно, что я никогда не шучу с тобой, но ты все равно думаешь, что я шучу. – Он подминает меня под себя так, что я оказываюсь на спине. – Для протокола, я действительно хочу спрятать тебя там, где тебя никто не увидит.
– Почему? – Это такой глупый вопрос.
Он только что признался, что хотел бы похитить меня, и все, что меня волнует, – это причина.
Я начинаю мыслить так же, как ученые из поведенческого отдела. Их не волнуют сами поступки до тех пор, пока они знают причину, стоящую за этими поступками.
– Мысль о том, что какой-то другой мужчина прикасается к тебе, сводит меня с ума. Особенно с учетом того, что я еще не заявил о своих правах. – Рука Эйдена обхватывает мое горло, и он ласкает точку пульса. – Настала пора это изменить.
Глава 28
Настала пора это изменить.
Мои мышцы напрягаются от его слов.
Эйден нависает надо мной, как надвигающаяся опасность, сила, с которой нельзя бороться.
Парень с металлическими глазами, суровым взглядом и неуравновешенным характером пробрался под мою кожу. И раз он это сделал, у него есть сила сломать меня.
Я уничтожу тебя.
Его первые слова, обращенные ко мне, являются определяющим моментом в наших отношениях. Он не может просто стереть это несколькими продуманными поступками, которые он совершил за последние недели, или тем, что обнял меня
