– Господа, что происходит? – растерянно вопрошала Марьяна, глядя на монархов.

На дне души вновь шевельнулся страх, который мне едва удалось приглушить.

– Может быть, стражу позвать? – предложила я и, не дожидаясь ответа подруг, выбежала в коридор, распахнув настежь дверь.

Там стояли такие же замершие, как статуи, стражники. В конце коридора на лестничной площадке два советника застыли с открытыми ртами, видимо, о чем-то разговаривая в тот момент, когда произошло что-то, что остановило время для всех, кроме нас троих.

– Превеликая Ар-Лиинн, и тут все застыли! – обреченно воскликнула Марьяна, выйдя следом за мной в коридор, а между ее пальцев засияли нити защитного заклинания.

Проверив магическим зрением пространство, я с удивлением обнаружила, что никакой магии на пострадавших магах нет. Как такое может быть?! Что это еще за дела? Я остановилась посреди библиотеки и прислушалась. Давящую, тревожную тишину нарушал лишь тихий, неясный шелест, подобный едва различимому шороху книжных страниц.

– Вы это слышите? – настороженно произнесла Эмилия, оглядевшись по сторонам. – Что это?

– Ты тоже это слышишь? – спросила у нее Марьяна, вернувшись из коридора.

– Угу, – кивнула Эми, и подруги вопросительно посмотрели на меня. – Ты слышишь что-нибудь?

– Что-то похожее на шелест, – ответила я, вновь прислушиваясь к звукам.

– Шелест или шепот на грани слышимости? – вопросительно промолвила Марьяна, и мы замолчали, вновь вслушиваясь в окружавшие нас звуки.

Неясный шепот, звучавший сначала как набор из фраз, разобрать которые было невозможно, плавно прибавил громкости и стал более явным, и мне даже показалось, что я начинаю различать отдельные слова.

– Сюда… Иди сюда… Сюда… – шептал таинственный голос.

– Кажется, нас куда-то настойчиво зовут, – сказала я и снова сосредоточилась на голосе.

Мне хотелось понять, откуда он звучит.

– Надеюсь, это не какая-нибудь западня? – выразила свою мысль Эмилия, и так же, как мы с Марьяной, активировала кружево защитного заклинания.

Я осторожно направилась в глубь библиотеки, ведомая все тем же голосом, беспрестанно звавшим нас к себе. Марьяна и Эмилия шли рядом со мной, постоянно беспокойно глядя по сторонам. Заметив золотистое сияние среди книжных корешков на одной из полок, мы, не сговариваясь, ускорили шаг. Именно отсюда нас зазывал загадочный тихий голос. Это живо напомнило мне тот самый вечер, когда мы в первый и пока что последний раз нашли древний фолиант, принадлежавший нашему общему предку. Неужели это дневник Иллинторна, показавшийся нам однажды, еще в первые месяцы после инициации магического Триумвирата? С тех пор древний фолиант, считавшийся на Эсфире скорее мифическим, чем реальным, больше не давал о себе знать, и вот сегодня рукопись, оставленная нашим общим великим предком, снова явила нам свои страницы, призвав к себе. Подойдя к книжной полке, Марьяна выудила дневник из череды других манускриптов, держа его в руках закрытым. Уже знакомая надпись, тисненная золотом на обложке, на древнем эльфийском диалекте гласила: «Дневник памяти. Иллинторн Россэльран».

– Неужели Иллинторн приоткроет нам завесу тайны происходящего на Эсфире? – прошептала я, наблюдая, как Марьяна аккуратно перевернула форзац книги.

Пустые страницы взметнулись в переплете, неведомо откуда взявшийся ветер пролистнул добрую половину листов, раскрыв книгу практически на середине, и на молочного цвета страницах постепенно стали проявляться размашистые строчки, написанные темно-бурыми чернилами на языке эсфирани: «Магический Триумвират – стражницы спокойствия этого мира и его души. Ваши глаза могут узреть то, что недоступно глазам остальных. Этот мир, не тронутый междоусобными войнами, дышит гармонией. Откройте свою душу навстречу его душе. Почувствуйте, как реки ненависти, что насильно вливают в него, ранят его душу, и она кричит от невыносимой боли. Ненависть может победить только то, что находится супротив нее, – это любовь».

Глава 17

Реки ненависти

Герда

Прежде чем смысл послания дошел до нас, дневник резко и с хлопком закрылся и, осветив напоследок библиотеку яркой золотистой вспышкой, исчез, рассыпаясь гаснущими искрами. Ошеломленно переглянувшись, мы в немом шоке стояли и не могли вымолвить ни слова, пытаясь переварить то, что сейчас произошло.

– Вы что-нибудь поняли из сказанного? – задумчиво спросила Марьяна, в недоумении разглядывая свои руки, только что державшие манускрипт. – Какие такие реки ненависти вливают в наш мир? Каким образом мы должны их увидеть?

– Благодаря магии Триумвирата, наверное, – рассудила я вслух. – Возможно, именно наша магия позволит увидеть что-то такое, чего никто не может. Не совсем только понятно, каким образом я должна открыть душу нашему миру.

– Реки ненависти какие-то, – бормотала Эмилия. – Что это еще за реки такие и почему их вливают? Чтобы навредить Эсфиру, так ведь получается?

– Получается, что так, – согласилась я.

– Нам действительно нужно увидеть места происшествий, – заключила Марьяна. – И чем быстрее мы там окажемся, тем лучше, я думаю. И начать надо с дома на Кленовой улице.

– Это все, конечно, замечательно, а что делать с замороженными монархами? – задалась Эмилия вопросом.

Мы поспешили вернуться к столу, около которого остались правители, и в этот момент, как по щелчку, они вдруг снова отмерли.

– Ну что, леди, идемте, – позвал нас император Алмариан Второй. – В вашем распоряжении тот же самый экипаж, на котором вас доставили сюда во дворец. Сейчас мы проследуем к взорванному павильону на Кленовой улице, а затем порталом переместимся к местам пропажи других бессмертных.

Судя по непринужденному поведению, монархи вовсе не заметили и даже не поняли того, что совсем недавно стояли «на паузе». О новом послании Иллинторна, значение которого пока что оставалось для нас туманным, мы с подругами решили умолчать. Да уж, вот и экскурсия наметилась для нас по империям. Честное слово, чем вынужденное путешествие по такому печальному поводу, лучше уж дома сидеть! Снова оказавшись внутри экипажа, мы прильнули к окнам, скрытым тонкой вуалью занавесок. Увеличившееся количество стражей порядка на улицах столицы невозможно было не заметить – столько жандармов мы привыкли видеть только в праздники. Оказалось, что об этом я подумала вслух.

– Или после нападения лорда Мардэйла, околдованного Антарес два года назад, – заметила Эмилия. – Тогда тоже жандармов на улицах заметно прибавилось на какое-то время.

– Ну, да, – рассеянно кивнула Марьяна, глядя в окно. – А как вы думаете, что означает фраза: «Откройте свою душу навстречу его душе?»

– Я думаю, что нам необходимо использовать магическое зрение, – предположила я. – И, может быть, стоит попробовать войти в пограничное состояние сознания, которое активирует дар предвидения. Так ведь нас учила на парах профессор Мариланни. Может быть, таким способом у нас получится что-то увидеть или узнать.

– Вот сейчас и попробуем, – промолвила Эмилия, и одновременно с ее словами экипаж плавно затормозил.

Мы прибыли на место, где произошел взрыв. Сейчас улица в радиусе нескольких метров от развороченного павильона оказалась оцепленной магической оградой, похожей на призрачные красные ленты, и жандармами. Встревоженные лица присутствующих, следы крови на земле, осколки разбитого стекла и фрагменты поврежденных экипажей заставили меня содрогнуться. Страх вновь шевельнулся где-то в области сердца, но я его подавила. Сейчас не время. Посильнее надвинув капюшон зимнего пальто, словно это смогло бы укрыть меня от многочисленных взглядов, я покинула экипаж вслед за подругами. С неба вновь срывался снег, но над местом оцепления жандармы сотворили невидимый глазу купол, защищавший место происшествия. Резко контрастируя с припорошенными белыми дорожками, картина взрыва выглядела еще более жуткой и чужеродной этому месту. Казалось, что беда ворвалась прямо посреди шумного праздника в бальный зал и торжественная музыка сменилась звенящей тишиной.

Чтобы избежать излишнего внимания, нам троим настоятельно посоветовали немного изменить внешность заклинанием иллюзии, что мы и сделали еще по пути сюда. Тем не менее я уверена, что все же некоторое внимание мы привлекли, поскольку напуганные произошедшим горожане не желали расходиться по домам и пытливо подмечали каждую деталь на месте взрыва.

Под подошвами сапог хрустнуло разбитое стекло. Дыхание, паром сорвавшееся с губ, рассеялось в морозном воздухе.