с Варисом и говорили об этом, но я не знаю, что именно, да и вряд ли узнаю. Впрочем, вчера за ужином Варис сказал Странжу, что Извор, может быть, приедет на праздник Солнцестояния. Хорошо бы, конечно.

– Правда?

– Если что-то нужно исправить, на расстоянии этого не сделаешь. А если ничего исправлять не нужно, то мы все будем счастливы.

Варис вошел в приемную кабинета Странжа. Вдоль стен тянулись книжные полки и застекленные шкафы, полные всякой всячины. На большом письменном столе красовался глобус в локоть диаметром. У двери в кабинет стояло удобное кресло, в котором сидела Дани и читала.

– Спасибо за вчерашнее представление, – сказал Варис. – Странж занят?

– Навряд ли, – сказала Дани. – Но на всякий случай я узнаю.

– Благодарю.

Она подошла к столу, нажала кнопку и вытянула переговорную трубку, покрытую зеленым сукном. Из трубки послышался шепот.

– К вам Варис, – сказала Дани. – Да. – Она положила трубку. – Входите.

Он открыл дверь. Кабинет напоминал приемную, но здесь было больше книг, больше сувениров и безделушек, больше документов в большем беспорядке. Странж что-то писал ручкой, купленной Варисом в магазинчике на Гранд-вокзале.

Странж закрыл ее колпачком, дернул цепочку, прикрепленную к лацкану, и спрятал ручку в карман.

– Доброе утро, – сказал он. – А почему так официально?

– Потому что я с официальным визитом, – пояснил Варис. – Дело серьезное, юридическое.

– Что ж, с вашего позволения я не стану требовать платы.

Варис сделал шаг в сторону, потом в другую, остановился у большой карты Лескории.

– Речен обнаружила кое-что в одной из провинциальных газет. Заметку о происшествии в городе Сансове, в Равнинном крае. Вы видели?

– Нет.

Варис подошел к стене и уставился на книжные полки.

– Садитесь, пожалуйста, – спокойно, но твердо сказал ему Странж.

Варис сел и сложил руки на коленях.

– Там есть мальчик. Ну такой… дурачок. Никогда не делал ничего плохого, люди за ним присматривали, оберегали. И все бы хорошо. А потом он подрос, и оказалось, что в нем есть зачатки чародейства.

– Какого именно?

– В сфере музыки. Он хорошо поет, знает все популярные песни. – Варис поглядел куда-то вдаль, за спину Странжа. – Так вот, однажды он в полный голос затянул «Подался Июнь в кавалерию». И не сдержал магии. Вы же знаете, новичков всегда предупреждают такого ни в коем случае не делать, чтобы не вышло чего дурного. А тут обвалилась каменная стена, и рухнула вся конюшня, где было пять лошадей и два конюха. Есть надежда, что один из конюхов выживет.

– В парламенте этим заинтересовались?

– Каббельс этим наверняка заинтересуется, – очень тихо произнес Варис. – Мы приняли законопроект о юридической ответственности за последствия применения магии. Хороший закон, но наш верховный судья умеет очень ловко применять хорошие законы. В этом отношении законы сродни магии – иногда их действие намного превосходит запрос.

– И что, по-вашему, сделает Каббельс?

– Он попытается отправить мальчишку на виселицу, ставлю марку против гроша.

– Да что вы?!

– Символических наказаний Каббельс не признает. Если казнить, то по-настоящему. Он устроит торжественное зрелище в воспитательных целях, чтобы все увидели, как непредвзято закон применяют к чародеям. Без разбору. Без сочувствия, без понимания, безотносительно обстоятельств. Но… – Варис умолк, закрыл глаза и поморщился.

– Я вызову Джингла, пусть снимет вашу головную боль, – сказал Странж.

– Знаете, при всем уважении к вашему лекарю, сегодня у нас выходной. А моя головная боль сама пройдет. – Варис глубоко вздохнул, открыл глаза и развел руки в стороны, показывая, что совершенно не напряжен. – В парламенте заседает не коронесса Равнинного края, а ее представитель, вполне вменяемый человек. А что вы думаете о самой коронессе?

– Насколько я помню, она разумна и справедлива.

– Что ж, будем надеяться. – Варис скупо улыбнулся. – Негоже, чтобы верховный судья чувствовал себя единовластным королем, – сказал он и с легкой улыбкой добавил: – Кстати, когда-то такие мысли считались опасными.

– Я думал, вы с Извором учли это в новой конституции.

– Пересмотренная двадцатая статья предполагает учреждение верховного суда из пяти равноправных судей. Не знаю, удастся ли нам отстоять это положение. Оно включено во второй список поправок, в отношении которых мы готовы на некоторые уступки. Мне очень хочется, чтобы третьего списка не было. – Варис сжал руки.

– Может, заварить вам ромашки? – предложил Странж. – У вас голова раскалывается, юноше это ничем не поможет.

– Да, наверное. Я и так уже напомогал. В дальней дали парламента.

– Из которого каждую деревушку не разглядишь, а тем более всех последствий не предугадаешь, – резонно возразил Странж. – Если закон не предполагает иных толкований, то юноше придется самостоятельно отвечать за себя и за свои поступки.

В кабинете стало очень тихо. Варис повернул голову, рассеянно глядя куда-то вдаль.

– По-моему, я понимаю, что вы имеете в виду. Но это весьма затруднительно. Ведь те, от кого это зависит, очень молоды. Суд вряд ли прислушается к их клятвам и заверениям… Нет, я даже не представляю, как об этом просить.

– Ничего сложного в этом нет, – сказал Странж. – Объясните примерно так: «С этого времени вы обязаны заботиться о своем друге и сделать так, чтобы подобное больше никогда не повторялось. Те из вас, кто на это согласен, будут связаны общей клятвой».

– Допустим, я так и скажу. Но по какому праву я буду их об этом просить?

– А по какому праву не будете? Лучше сделать это сейчас, иначе после гибели их друга когда-нибудь придет осознание, что такая просьба была возможна, но ее никто не сделал. Трудный выбор стоит не перед вами, Варис, а перед ними.

Варис сжал голову ладонями, будто боялся, что она и в самом деле расколется. Странж потянулся к звонку.

– А через двадцать лет? – спросил Варис.

– Ну, мало ли что может произойти. Он может спокойно умереть во сне, и проблема решится сама собой. А может быть, они с друзьями отыщут способ, как с этим жить… Такое бывало.

Варис шумно выдохнул и немного расслабился.

– И к тому времени в стране будет другой верховный судья, – добавил Странж. – Или пять верховных судей. Вы правы, это не ваша задача. Ваша цель сейчас заключается не в том, чтобы устранить всю несправедливость в республике. Однако это должно стать задачей для кого-то другого. Я свяжусь с коронессой Равнинного края – возможно, она возьмет дело на себя или предложит другую кандидатуру. И прекратите уже волноваться о принятом законе. Вы же знаете, любой хороший инструмент возможно использовать в дурных целях.

– Наверное, – вздохнул Варис, и в его голосе прозвучали северные интонации.

Странж выждал с полминимы, а потом сказал:

– Вы не возражаете, если я попрошу