– Нет. Она из Даниных краев. Но мне она нравится больше наших: в истории о раздорах ревнивых, вспыльчивых, страстных и оттого понятных богов больше художественной ценности, чем в историях об алчных чародеях и их борьбе за власть. К тому же нисименские мифы затрагивают самые основы жизни, а в наших Луна просто-напросто сходит с прежней орбиты, из-за чего злые чародеи погибают в потоках лавы.

– Я когда-то читала книгу, где все это описано иначе, – сказала Лумивеста. – Там чародеи были разные, как обычные люди, а некоторые даже хотели творить добро. И погубила их не ошибка, а один из них самих, потому что понял, что им нельзя доверять эту новую власть.

– Он тоже погиб в жерле вулкана?

– Да.

– Что ж, такова сила искусства, – сказал Варис. – Бывает, что «Еженедельный резонер» публикует фельетон о какой-нибудь парламентской комиссии, именуя ее членов «низвергателями Луны». И все они попадают в жерло вулкана.

Он закрыл лицо рукой.

– У тебя снова голова болит?

– Нет-нет. Правда нет.

Лумивеста рассмеялась:

– Вот, ты опять заставил меня ждать, пока ты не расскажешь мне историю об историях. А теперь моя очередь вести с тобой игру.

Он чуть сузил глаза, сверкнувшие отраженным светом пламени, а потом кивнул.

– Я задам тебе вопрос, – сказала Лумивеста, – на который ты обязан ответить. И после этого можешь спросить меня о чем угодно.

– Отвечать надо честно?

– Я полагаю, что ты не будешь лгать.

– Туше. Кончетта, – сказал он. – Спрашивай.

Лумивеста замялась на инстанту-другую, а потом отрывисто произнесла:

– Почему Агата?

– Потому что кто-то должен, а я могу. Я не тщеславен и не глуп, поэтому не воображаю, будто, кроме меня, на это никто способен, но никого другого больше не нашлось. Разумеется, за исключением Странжа – я считаю, что он на все способен. Как бы то ни было, весьма… отрадно знать, что ты нужен.

– Задавай свой вопрос, – сказала Лумивеста.

– Сколько грошей в марке?

– Что-что?

– Сколько медных грошей в золотой марке? В лескорийской, само собой.

– В золотой марке десять серебряных талеров, в талере десять медных грошей, – медленно ответила она. – После Алостилетовой реформы, разумеется. То есть сто грошей.

– Спасибо. На этом игра окончена или у тебя есть еще вопросы?

Она повернулась, крепко схватила его за плечи и повалила на ковер. Пламя в камине колыхнулось, зашептало. Варис не сопротивлялся.

– Вот мы с тобой и есть вопрос, – сказала она. – Надо было с самого начала с этим разобраться. Если хочешь, ставь его жестко, я за жестким ответом не постою.

– И это хорошая игра.

В столовую Лумивеста спустилась ближе к одиннадцати. Там были только Эдеа и Сильверн. Перед Сильверном стояло блюдо с жареными колбасками, тарелка яичницы и булочки. Веселине не пришлось долго уговаривать Лумивесту отведать того же («Начните вот с этих трех, миледи, а там и еще две подоспеют, с пылу с жару»).

– Неужели я спросонья совсем позабыл о правилах приличия? – внезапно спросил Сильверн.

Лумивеста сообразила, что неотрывно смотрит на нож и вилку в его руках.

– Со мной иногда такое бывает. Увы, колиане не знакомы со «Сводом Кларити», – продолжил он.

– Ох, извините… Я просто следила за тем, как вы обращаетесь с ножом, и задумалась о… точности.

Эдеа рассмеялась.

– Прошу прощения. – Сильверн отложил нож и вилку, водрузил локти на стол (непростительное нарушение предписаний «Свода светских манер принцессы Кларити») и, опустив подбородок на сплетенные пальцы, с лукавой улыбкой уставился на свою консейль.

Эдеа с трудом подавила смех. Сильверн удивленно приподнял брови.

Эдеа ойкнула и снова захохотала.

– Ох, как бы икота не началась, – сокрушенно сказала Веселина, водружая на стол два полных чайника.

– А принесите-ка нам кувшин абрикосового сока, – попросил ее Сильверн. – На всякий случай.

Эдеа наконец успокоилась.

– Я впервые в жизни оказалась там, где звучит так много настоящего смеха, – сказала Лумивеста. – Мне будет очень трудно вас по-настоящему отблагодарить.

– А вы приезжайте сюда почаще, – посоветовал ей Сильверн.

– Вы даже не представляете, как повлияло на Вариса общение с вами, – негромко произнесла Эдеа. – Это лучше всяких благодарностей.

– Ой… – выдохнула Лумивеста. – Не смешите меня. Кстати, странно, что здесь нет этого, из парламента… милорда Извора, хорошего друга Вариса. Вот кому не помешало бы отдохнуть и расслабиться.

Веселина замерла в дверях, повернулась и снова вышла, так и не оставив на столе кувшин сока.

– Извор сюда больше не приезжает, – сказала Эдеа.

– Прошу прощения, – спохватилась Лумивеста. – Кажется, я опять что-то не то сказала.

Сильверн и Эдеа долго молчали.

– Да, наверное, сейчас моя очередь, – вздохнул Сильверн и обратился к Лумивесте: – Видите ли, в последний раз Извор был здесь несколько лет назад. С ним приехал его спутник, если честно, проходимец. Возможно, он действительно испытывал какие-то чувства к Извору, но больше всего его привлекало то, что Извор – влиятельный корон в парламенте. Рисси был слабеньким чаротворцем, его по-настоящему интересовала только сила и влиятельность других. Разумеется, Странж это сразу понял, да и Варис, по-моему, тоже. Вскоре это стало ясно и всем остальным. Увы, кроме милорда Извора. Варис решил не приезжать сюда на время визита Извора и Рисси, но не знал, что здесь будет гостить и Агата.

– А проходимец все-таки был чародеем.

– Да. И не оставлял Агату в покое. Просил у нее уроков, выпытывал секреты мастерства – в общем, все то, что, по мнению учеников, обязаны давать учителя. И, простите меня за вполне объяснимое предположение, он возомнил, будто она жаждет быть соблазненной. В конце концов Агата ушла в лес, побыть в одиночестве. Рисси украдкой последовал за ней, чтобы, как ему представлялось, выведать какую-то великую колдовскую тайну. И он действительно столкнулся с великим таинством. – Сильверн машинально сделал знак отворота, и тут же щелкнул пальцами, чтобы лишить его магии. – Иногда в Агате скапливается… энергия, и…

– Да, мне объяснили.

Сильверн посмотрел на Эдею.

– Что ж… В общем, там даже Варис вряд ли бы справился, а Рисси до Вариса было далеко. Вы когда-нибудь охотились на ночеоров?

Лумивеста сложила пальцы в жест-оберег.

– Но ведь она не могла…

– Что вы, даже Агата на такое не способна. Но с Рисси произошло что-то в этом роде. После этого он, к сожалению, прожил ровно столько, чтобы передать нам свою память о случившемся, но, к счастью, нам не пришлось выбирать, сохранить ли ему жизнь.

– А как же Извор?

– Извор избавился от своего слепого увлечения так быстро, что, казалось, до этого его околдовали. Он вернулся в Листурель и с тех пор здесь не появлялся. Возможно, они