– Да, сон, – ни с того ни с сего повторила Агата.

– А люди Фалконера обнаружили во дворце еще один зал. Библиотеку. В ней хранили не книги, а свитки, так что к эпохе, изучаемой Фалконером, они не относятся. Судя по всему, в университете сейчас все передерутся за право исследовать находку.

– Трудно представить, что после стольких лет во дворце еще остались непростуканные стены, а уж тем более неисследованные залы.

– Воистину, воистину… – начал Варис, но тут же осекся, оборвав ритм своей речи, и прерывисто задышал.

С ветки спорхнула крошечная птаха и уселась Варису на плечо. Агата с едва заметной улыбкой посмотрела на нее.

Лумивеста вышла из плотницкой во двор, залитый полуденным светом, потянулась, выдохнула пары лака и втянула в ноздри прохладный свежий воздух. После грохота инструментов в кузне на дворе казалось очень тихо, и багряная листва хрустела под ногами, как битое стекло.

Через дорогу, под деревом, Шора крутила в руках две сигары, что немного напоминало фокус Речен с карандашами. Услышав шаги Лумивесты, Шора обернулась и сунула сигары в карман.

– Доброго вам дня, миледи.

– И вам доброго дня, Шора.

– Спасибо, если не шутите.

– Не шучу. Хороший вы сделали ход, пустив в бой кавалерию.

– Конечно, лучше бы полная победа, – беззлобно сказала Шора. – Если бы нам удалось вас выманить, то в лесу вас ждал сюрприз. Но вы с Речен – отличная команда. Сама по себе Речен отчаянная, как и я. Странжу приходится меня сдерживать. В общем, славно поиграли.

– Может, до моего отъезда сыграем еще.

– Я не против. Только давайте без милорда Вариса, он чересчур все усложняет. Пусть игру подготовит милорд Странж, а его место займет Сильверн.

На озере к югу от усадьбы что-то сверкнуло. Лумивеста посмотрела туда и увидела сияющую золотистую линзу, будто парящий глаз, над зданием, которого там быть не могло: дворец с башенками, контрфорсами и аркбутанами, мостами и стенами с узкими бойницами. Казалось, его можно было разглядывать одновременно со всех сторон. В зал с высокими сводчатыми потолками через витражные окна падали разноцветные лучи света; потом пространство дрогнуло, завертелось, пошло рябью, то ли складываясь, то ли разворачиваясь, и перед Лумивестой возникла осыпающаяся стена, за которой виднелись стеллажи, заполненные свитками, а в воздухе кружили золотистые пылинки.

– Что это… неужели это листурельский дворец?

Не оборачиваясь, Шора сказала:

– Не знаю, миледи. Я никогда не была в столице.

– Это какое-то колдовство…

– Наверное, миледи, Агата и Варис уплыли на остров и теперь там беседуют, – сказала Шора и негромко добавила: – Знаете, миледи, это похоже на сон: как только понимаешь, что это сон, то все сразу же развеивается.

И действительно, здание исчезло, оставив по себе только дрожащее марево, будто от жары, хотя день выдался прохладным.

Лумивеста кивком попрощалась с Шорой и вернулась к усадьбе. Странж любовался садом с восточной колоннады.

– Добрый день, Лумивеста.

– И вам доброго дня, Странж.

– Агата говорит, ночь будет ясная и теплая, только ближе к полуночи похолодает. Так что пьесу-маску мы сможем поставить в саду.

– Да что вы! У меня в коронате такого не сделаешь, слишком много снега. А как у вас все это происходит?

– Ничего необычного, – ответил Странж. – Поужинаем пораньше, а потом распределим роли по жребию, и все разойдутся по своим апартаментам, где узнают, кому какая роль досталась. Вам придется подобрать соответствующий костюм, желательно повычурнее – наши горничные любят непростые задания. Потом мы все вернемся в сад, и Чтец поведает нам сегодняшнюю историю. Заранее приношу извинения, что я не принимаю участия в маскараде – меня выдает кресло, – но с удовольствием посмотрю представление.

К пяти часам вечера в обеденной зале на небольших столиках расставили яства: пироги с мясом, зеленый салат и еще одно блюдо, которого Лумивеста никогда раньше не пробовала, – холодная вермишель с пряным арахисовым соусом.

Блисс вкатил в зал тележку с горкой черных бархатных мешочков.

– Кто первый? – спросил Странж.

Гости зашептались между собой. Наконец к тележке подошел Винтерхольм, зажмурился, вытянул один из мешочков, сунул его под мышку и направился к выходу со словами:

– Увидимся, когда наших лиц не будет видно.

Один за другим гости выбирали мешочки и покидали залу.

Вернувшись в апартаменты, Лумивеста развязала бархатный мешочек. Внутри, обложенная смятой папиросной бумагой, чтобы нельзя было определить на ощупь, оказалась деревянная маска, покрытая ярко-красным лаком. Нащечные пластины и подбородочный щиток, скрепленные кожаными шнурами, были подвижными. Пустые глазницы и отвисшая челюсть придавали маске демонический вид. Лумивеста приложила маску к лицу и посмотрела в зеркало: не так страшно, напоминало какой-то церемониальный образ.

Лумивеста вызвала горничную, которая, выслушав просьбу, принесла короткий камзол из красного атласа, расшитый черными узорами, узкую юбку из черного сафьяна и высокие сапоги. Горничная помогла Лумивесте одеться и объяснила, что легче всего попасть в сад, если спуститься к выходу по южной лестнице.

В саду повсюду мерцали свечи, а вдоль тропинок и у скамеек были расставлены высокие газовые светильники. В восточной оконечности сада виднелся павильон с открытой верандой и невысокой сценой с темным задником – летний театр. В хорошую погоду представления давали под открытым небом, а в дождь зрители располагались под крышей. Сейчас на сцене стояли только табурет и пюпитр.

К воротам подошла Речен в разноцветном лоскутном наряде без рукавов и в черных сапожках на высоких тонких каблуках. На сапожках поблескивали серебряные пуговки. Маска Речен была сплетена из ярких шелковых лент; концы ленты, продетые в локоны прически, ниспадали на плечи или, завязанные тугим узлом, внахлест перекрывали ей губы. Она приобняла колонну и застыла, чуть согнув ногу в колене, неподвижная, будто мраморная нимфа. Как только Лумивеста приблизилась к ней, Речен медленно-медленно повернула голову, в упор посмотрела на Лумивесту, потом снова отвернулась и уставилась куда-то вдаль. Лумивеста взглянула было в ту сторону и пошла дальше.

– О, Алая Дама! – послышался голос Дани.

Дани выпала роль Чтеца; маска бронзово-золотистого цвета скрывала только верхнюю часть головы, оставляя свободным рот, а в глазницах посверкивали широко открытые глаза из молочно-белого и голубого стекла. От плеч до пят Дани была задрапирована отрезом золотистого шелка с длинным шлейфом.

Глядя на маску, Лумивеста неожиданно сообразила, что стеклянные голубые глаза совершенно не похожи на живые черные глаза Дани. Золотистый цвет маски выгодно оттенял темную кожу, но встречались ли голубоглазые люди на далекой родине Дани? А если нет, то как она воспринимает такой цвет