Лумивесту внезапно охватил необъяснимый, какой-то детский страх: а вдруг если слишком долго или слишком хорошо носить маску, то ее уже не снимешь? Она невольно коснулась деревянной щеки.

– Вы Луна, невеста Солнца, – произнесла Дани. – Ваша любовь сильна, но вам тревожно. Дело происходит в стародавние времена, когда всех знали в лицо. Ваша улыбка сияет каждый светлень.

– Понятно, – сказала Лумивеста.

Дани торжественно кивнула и золотистой кометой устремилась в сад.

Лумивеста тоже двинулась по тропке. На лужайке неподалеку стояли металлические столики и стулья. На столиках горели свечи в подсвечниках цветного стекла. За одним столиком, уставленным блюдами с печеньем и булочками, сидели двое – Винтерхольм и Эдеа.

Винтерхольм вздрогнул и обернулся к Лумивесте. Он был в плетеной кожаной маске с бронзовыми заклепками и в облачении кверцийского центуриона: кожа, бронза, багряный плащ, ботинки с толстыми подошвами. Наряд выглядел поношенным, точнее, ветхим – казалось, он вот-вот рассыплется.

– Сестрица, – произнес он медовым голосом, – как я рад вас видеть, и тебя, и твоего супруга. Позволь представить тебе мою женушку. Она, конечно, не из наших, но очень пригожая, правда? Разумеется, для смертной. Я так ее люблю!

Эдеа встала и поклонилась. На ее маске цвета морской волны волшебно сверкнули золотые искорки. Горизонтальная складка маски отмечала место рта, но губы не были очерчены. Длинный хитон из полупрозрачной зеленой ткани с разрезами по обеим сторонам крепился на одном плече. На кверцийских фресках в таких нарядах обычно изображали муз. Эдеа вышла из-за стола, и оказалось, что на ногах у нее типично кверцийские сандалии с высокой шнуровкой.

– Приятно познакомиться… сестра… – неуверенно сказала Лумивеста.

Эдеа склонила голову, но не произнесла ни слова.

– У нас так много родственников, что сестра в них все время путается, – поспешно добавил Винтерхольм. – Я Владыка тех, кто охраняет нас воинскими копьями.

Лумивеста попыталась сдержать невольный смешок, но вспомнила о своей роли и засмеялась в голос.

– Рада тебя видеть, Бог Копьеносцев, – сказала она.

Винтерхольм отвесил поклон и жестом выразил свою искреннюю благодарность.

Лумивеста пошла дальше.

Вдали беззвучной легкой поступью скользила Речен. Лумивеста повернулась, чтобы последовать за ней, и увидела, как за живой изгородью Винтерхольм поправляет хитон Эдеи, чтобы он потуже обтягивал бедра и грудь.

Лумивеста еще не поняла, о чем будет пьеса, но уже волновалась.

Иногда смешная история превращается в ужасающую и полную смертей, а иногда то, что начинается как древняя пандектская трагедия с равнодушными богами и жестокими смертными, оканчивается танцами и смехом.

Кто-то коснулся ее руки.

Она обернулась, но никого не увидела. Из-за спины послышался голос Вариса:

– Обрати ко мне свой темный лик, сестра моя, Ночное Светило!

На Варисе был белый кожаный камзол замысловатого покроя, с широкими плечами, пеплум и короткий плащ; одна нога в белом чулке и черном сапоге, другая контрастно в черном чулке и белом сапоге. Из маски белоснежного фарфора, разбитой на кусочки и небрежно склеенной, торчали железные древки стрел.

– Мы с тобой знакомы, брат?

– Я знаю, кто ты, и это главное. Твой супруг тебя заждался. Пойдем? – сказал он, подавая ей руку.

Они сделали несколько шагов, и перед ними возникла темная фигура: Березар, в простом черном одеянии, с накинутым на шею длинным серебристым шарфом. Серебряные штрихи на блестящей черной маске создавали впечатление лица.

– Нет-нет, брат Небосвод, не надо лишних слов! – воскликнул Варис. – Я провожаю даму к ее супругу.

Березар склонил голову в ответ и отступил в тень.

Длинный стол ломился от яств. Во главе стола сидел Сильверн в ярко-желтом балахоне и с тяжелой золотой цепью на груди. Маской Сильверну служил диск чеканной меди.

– Сюда, пожалуйста, – негромко произнес Варис. – Он будет рад тебя видеть.

Сильверн, качнувшись на стуле, протянул руку к Лумивесте:

– Подойди ко мне, жена. Подойди поближе. Мне… трудно сдвинуться с места.

– Мой господин Солнце в подпитии.

– Я упиваюсь лунным светом и не хочу останавливаться. Сядь рядом, чтобы я мог к тебе притронуться.

– Не надо ко мне притрагиваться, – ответила Лумивеста. – Уже стемнело, мне пора одарить своим светом других.

Она гордо вскинула голову и отвернулась. Варис куда-то исчез.

К ней подбежала Речен, потряхивая лентами маски, сотворила хрустальный бокал, наполнила его из кувшина, который парил в воздухе, и с поклоном передала Лумивесте.

В бокале оказался сидр. Лумивеста пригубила напиток, и перед ней вдруг возник Березар – Небосвод. Он протянул ей руку в серебряной перчатке и повел танцевать под звуки мандолины, доносившиеся непонятно откуда.

По саду веяли ароматы цветов, легкий ветерок колыхал воздух, обдавая кожу едва заметным теплом – наверное, так чувствуют себя рыбы в воде. Лумивеста пока еще не видела Агату и подумала, что это может быть ее рук дело. Звезды были ласковыми и счастливыми, как взгляд Березара.

Речен жонглировала дюжиной горящих каминных спичек; пропитанные фосфором деревянные палочки летали над ее руками, окутывая ладони золотистым сиянием.

Появился Винтерхольм, нетвердо держа в руках бокал. Он прикурил сигару от спички Речен и выдул колечко дыма.

– Рад снова увидеться, сестрица Луна, братец Ночной Покров. Вы так мило танцуете! – Он поклонился, и его доспехи лязгнули.

– Где твоя жена? – спросила Лумивеста.

– Она… – обеспокоенно начал Винтерхольм. – Она, наверное, где-то… Давай-ка отойдем в сторонку и поговорим про…

Из увитой зеленью беседки выступил Варис. В щелях между неплотно прилегающими осколками его фарфоровой маски виднелась усмешка. Он молча указал на стол, за которым сидел Сильверн.

– Кажется, я слишком долго не уделяю внимания супругу, – сказала Лумивеста.

– Нет-нет! – воскликнул Винтерхольм. – Он же ведет себя… то есть ты же не будешь…

– Буду.

Она выпустила руку Березара и направилась к столу. Березар проводил ее взглядом. Винтерхольм нерешительно шагнул следом за ней, но остановился.

Владыка-Солнце все еще сидел за столом, весьма довольный собой. Рядом с ним сидела Эдеа.

– Вот видишь, – послышался голос Винтерхольма откуда-то издалека, – как Солнце любит мою супругу, хоть она и простая смертная.

– Да уж, – хмыкнул Варис, – нечего ей прозябать в тени.

Речен обернулась и сделала жест, означающий смех. Варис расхохотался, а следом за ним засмеялся и Березар.

Лумивеста на миг задумалась. Сильверна и Эдею связывали супружеские узы, и не только они. К тому же в смехе Вариса звучала горечь, а маски, будучи действующими лицами сегодняшнего представления, требовали определенной реакции.

– Эта женщина заняла мое место, – сказала она, – а вам смешно, что я там не сижу? Что означает ваш смех и по какому праву она там оказалась?

– Я думал, – заплетающимся языком произнес Сильверн, – что тебе не хочется быть со мной.

– Может, так, а может,