Ты всхлипнула, я снова властелин.

Придвинулся, чтоб в твой покой войти,

Помедлил – и услышал рак в груди.

Глава 5

Правосудие и разногласия

Варис сидел у окна в купе и смотрел, как мимо пролетает темный мир. Время от времени за стеклом мелькали расплывчатые огни, желтовато-белые, какие-то неестественные в тумане; заря еще не занялась.

Так он сидел часа два, пока поезд не остановился в Шкуролесье, чтобы забрать груз молока для отправки в столицу. Состав вез почту и молоко, но в нем был и буфет с чаем и пирогами, и небольшой спальный вагон для тех, кто едет по делам в столицу. Постель Вариса была аккуратно застелена – спать он все равно не собирался.

После Шкуролесья поезд сделал еще несколько остановок; выгружали молоко и передавали почту. Дорожные знаки выскальзывали из темноты, освещенные ярко-желтыми газовыми фонарями, а потом снова исчезали. Названия станций говорили об удаленности и обособленности: Серые Врата, Ольховая Топь, Кордон Солус, Далевиль – бывшие приграничные поселки, ставшие почтовыми округами. Короны в сотне милов от нулевого столба опасались (и не только в шутку), что столица поглотит их коронаты, а сами они станут обычными муниципальными советниками.

Разумеется, этого не произойдет. Было все труднее снабжать Листурель свежими продуктами, чистой водой и газом, прокладывать широкие улицы, а теперь еще и проводить электричество, а значит, город не мог расширяться дальше.

Пока Варис раздумывал об этом, за окном, словно по волшебству, замелькали стены; поезд окутало дымом, замерцали огоньки. Колеса постукивали на стыках рельсов. Раздался свисток, состав замедлил ход.

Поезд приближался к Гранд-вокзалу. На расходящихся веером путях поблескивал свет, рельсы огромной росистой паутиной убегали в темноту. Путейные работники светили фонарями, семафоры меняли цвета.

Варис встал, размял затекшие колени, подхватил дорожную сумку и вышел из купе, направляясь по тускло освещенному коридору в тамбур.

Там, у открытого окна, стояла начальница поезда, глядя на большие карманные часы в бронзовом футляре.

– Доброе утро, досточтимый господин, – поздоровалась она сквозь свист ветра и пара. – Сегодня мы точно по расписанию.

– Разумеется, – сказал Варис, полной грудью вбирая воздух, пахнущий масляным дымом.

– Хорошо отдохнули?

– Великолепно. А теперь пора на работу.

– С Ее благословения, – сказала начальница поезда и ушла.

Варис кивнул ей вслед и прислонился к стенке тамбура. Поезд въехал под стеклянный купол Гранд-вокзала и остановился.

Вместе с Варисом из спального вагона вышли еще несколько пассажиров – судя по всему, семья – и стали разбираться с багажом под тусклыми фонарями на платформе. Вообще-то пассажирам спальных вагонов дозволялось нежиться в своих постелях еще целых два часа после прибытия поезда. Разумеется, тем, кто мог спать.

Громадное полукружье Гранд-вокзала было сверхъестественно пустым; вокзальные своды скрывались в темноте, все магазины и лавки были закрыты, работали только газетные киоски и чайная. Варис вышел через боковую дверь в непривычно холодное промозглое утро, и внезапно всю его сонливость как рукой сняло. Сквозь льдисто-голубой туман, клубившийся на привокзальной площади, смутно проглядывали черные силуэты кэбов, будто прорезанные в листе бумаги. Варис сел в первый экипаж, и кэб с ужасающим грохотом тронулся.

На листурельских улицах жизнь кипела в любое время суток. Вот и сейчас за окном кэба мелькали тележки молочников и фургоны мясников, в круглосуточных магазинчиках призывно горел свет, а у киосков высились кипы утренних газет. Под фонарем стоял стражник, сунув руки в карманы и переминаясь с ноги на ногу.

Увидев его, Варис вспомнил о новой конституции: ее статьи предполагали, что крупные города и поселки сохранят за собой право содержать независимые сторожевые отряды. Верховный судья Каббельс уже давно требовал, чтобы эти отряды передали в распоряжение его приставов. Его инициатива вполне ожидаемо не пользовалась успехом: сторожевые отряды издревле существовали в городах, а короны ревностно охраняли свои законные привилегии.

Однако Каббельс не хотел отказываться от ее продвижения и пытался объединить под властью национальной полиции отряды городской стражи или охранные силы коронатов, которые часто действовали не по закону, а по прихоти коронов или просто из местных предрассудков.

Все это требовалось осмыслить и проработать, и, разумеется, для этого было необходимо активное участие Извора.

Кэб остановился в тихом, хорошо освещенном квартале, среди уютных особняков с лужайками за кованой железной оградой. Вдоль обочин росли раскидистые орехи-гикори. Расплатившись с кэбменом, Варис толкнул кованую калитку на хорошо смазанных петлях. На верхнем этаже дома горел свет.

Улица Гикори. Одной из первых здесь поселилась негоциантка, сколотившая состояние на торговле лесом; она же и высадила здесь ореховые деревья. Сюда еще не провели электричество, но в некоторых домах уже стояли частные генераторы. Особняк Извора покамест освещался газом. Приватная электрификация требовала времени и дополнительного обслуживающего персонала, к тому же Извор с улыбкой утверждал, что электричество – мимолетная мода, от которой нет большой пользы, ведь ужин на электричестве не приготовишь.

Варис по ступенькам поднялся на крыльцо и повернул ручку звонка. Дверь открыла Кларити, экономка Извора – высокая, очень худая женщина с иссиня-черными волосами, коротко остриженными и зачесанными так гладко, что они напоминали шлем. Длинный черный сюртук – ее повседневная одежда – сегодня выглядел траурным одеянием.

– Входите, милорд Варис. Сегодня очень холодно. Подать вам чаю? Или горячего бульона? Ох, вы же всю ночь в дороге, даже позавтракать не успели…

– Нет, спасибо, Кларити. Я с удовольствием выпью бульона, но попозже.

– Да-да, конечно, милорд. Позвольте ваш плащ. Доктор наверху, в гостиной. Доложить ей о вашем визите?

– Нет, не надо.

Кларити по-птичьи кивнула, взяла у Вариса плащ и ушла.

Варис оглядел прихожую. На столике у стены лежали три стопки писем, перевязанные ленточками. Карточки на каждой стопке указывали дату получения. Варис поднялся по лестнице; на обтянутых синим муаром стенах красовались обрамленные университетские дипломы и грамоты, выданные правительствами разных стран.

На верхней площадке висела большая гравюра с изображением усадьбы Терн, короната Извора. Варис гостил там дважды. Центральный фасад усадьбы, возведенный в Среднецарствие, выглядел впечатляюще, но жить там было неуютно. Три поколения предков Извора пристроили к усадьбе три крыла, каждое в своем архитектурном стиле – Извор в шутку именовал их «гротеск», «диссиданс» и «деранжер» (это крыло напоминало алинсейские прибрежные постройки, хотя сама усадьба находилась в восьмидесяти милах от моря). «Есть люди, которые не хотят на покой, опасаясь праздности и всеобщего забвения, – говаривал Извор. – А я просто боюсь, что мне придется жить в родных пенатах». В опочивальне Извора было жарко натоплено, в камине горел