— Дак сыщики уже на тебя вышли. И про родство знают.

— Но я в дела салтыковские не лезу, и лезть не стану. Какое мне дело до того чья дочь Лиза? И что нам за дело, что она и Варвара похожи? Мало ли на свете людей похожих?

— Но говорят, что сама Варвара и стала Елизаветой. От того и сходство меж ними.

— Кто сказал тебе сию ерунду?

— Люди говорили.

— Это было давно и сей вздор все позабыли.

— Но могут вспомнить!

— Нет, если ты престанешь болтать!

Дарья Ивановна пожала плечами. Генерал продолжил:

— Более никаких разговоров про портреты в моем доме. И ты не вспоминай про это, жена.

— Да ведь сей чиновник по именному повелению действует! Стало быть, сама государыня желает знать про те давние дела.

— Государыня интересуется тем, что произошло в дому Кантемира! Волков чиновник сыскного ведомства. Он ведет следствие. И все.

— Но тогда зачем этот чиновник от Волкова интересовался Варварой?

— Не знаю. Откуда я могу это знать?

— Волков кое-что знает. И не просто так он вышел на тебя, друг мой. Сей чиновник хороший сыщик. Про сие я верно узнала. Говорят, что он не сребролюбив и честен в отношении своего долга.

— И что с того? Мне какое дело?

— Рассказал бы все, и государыня оценила бы твое рвение и преданность. А так, коли узнают, что ты скрыл…

— Хватит! Я лучше знаю, что делать!

— Не думаю, что ты прав, мой друг.

Дарья Ивановна ушла из комнаты, оставив мужа одного…

***

5

Имение Кантемиров.

Комната, выделенная Степану Волкову.

Волков открыл глаза. На этот раз свет солнца пробивался сквозь узкое окошко его спальни. Рядом не было никого. Он откинул теплое меховое одеяло и встал с кровати.

В комнату вошел коллежский секретарь Карпов.

— Степан Андреевич! Ну, слава богу!

— Петр Антипович? Помоги мне.

Карпов подал ему руку, и они прошлись по комнате.

— Сильно меня приложило.

— Лекарь говорил, что вы можете помереть. С неделю лежали. Знахарку звали, и она вам отвары готовила. Говорила, что побывали вы в проклятом месте. Потому ваша жизненная сила и ушла.

— Чувствую себя совершенно разбитым. Помоги мне сесть.

Карпов подвел его к кровати. Он помог надворному советнику. Затем сказал:

— А ваш приказ я выполнил.

— Приказ?

— Вы приказали мне ту самую черную молельню осмотреть. Я сие сделал.

— И что там?

— Ни одного тайного хода. Никаких потайных дверей.

— Значит тот голос, что я слышал, не был голосом живого человека?

— Про то ничего сказать не могу.

— Я могу поручиться, что слышал голос и говорил с ним. И даже нечто показалось мне в этом голосе знакомым. Словно я ранее слышал его. Но вот где слышал?

— Но вы не сказали, Степан Андреевич, чей голос был мужской или женский?

— А вот в этом еще одна странность, Петр Антипович. Иногда мне казалось, что говорит мужчина. А иногда голос становился мягким и звонким, словно говорила женщина.

— Тогда возможно и не было голоса, Степан Андреевич?

— Как не было?

— Возможно, что все только в голове у вас было? Я с подобным сталкивался, Степан Андреевич.

— Уж не в сумасшедшего ли ты рядишь меня, Петр Антипович?

— Нет, что вы, Степан Андреевич. Я не про то. Бывало так бесы с человеками играют. От того и голоса их кажутся знакомыми.

— Но если голос в моей голове токмо был, то откуда он знал все о вас с Тарле? Нет. Здесь дело посложнее.

— Я иную странность заметил, Степан Андреевич. И тоже весьма и весьма интересную.

— Какую, Петр Антипович? — спросил Волков.

— Нас с Иваном Карловичем держали в «Ведьминой гати».

— Это я знаю. И что с того?

— Казалось мне, что сия гать далеко отсюда. Долго я добирался до неё. В первый раз мой кучер долго кружил по окрестностям.

— И что?

— А то, что потом, когда нас отпустили, оказались мы в имении быстро.

— Быстро?

— Правда связали нас по рукам и ногам и головы мешками закрыли. Тарле спал, ибо опоили нас сонным зельем перед тем. Но я то зелье не пил. Для виду только. Затем выплюнул.

— И?

— В пути мы были не больше получаса.

— Значит сие место рядом?

— Да. Вчера я исследовал местность и нашел старый домик. В версте отсюда. И нашел там мой платок, что я в сене спрятал.

— Вы были неподалёку от имения? — удивился Волков.

— Именно, Степан Андреевич.

— Но с чего тогда разговоры о таинственной «Ведьминой гати», что скрывается где-то в лесах? Ведь не просто так все это придумали. В этом есть смысл.

— И кому сия комедия потребна?

— Тит Ипатыч! — сказал Волков. — Надобно сего управителя барского допросить. Он говорил, что знает, где «Ведьмина гать».

— Сделаю, Степан Андреевич.

Но отыскать управляющего не удалось. В доме его не было. Искали в деревне и тоже не нашли. Он словно сгинул, как его и не было…

***

Карпов после этого посетил дом сельского священника отца Михаила. Но и того не застал. Сказала служанка, что де уехал батюшка с неделю назад на Москву. Да покуда не возвернулся обратно…

***

Тит Ипатыч скрылся в тайном домике. И про сие место окромя него мало кто знал среди слуг в имении. Здесь все было приготовлено и одежда, и немного денег в подполе припрятано, и запас припасов. Ипытыч припер сюда бочонок романеи, да водки гданской, да медов местных, что в их имении делали. Так что сидеть можно было хоть год, и никакая ищейка не надет тебя.

Там его навестил нужный человек. Уж он знал о сем убежище, не хуже самого Ипатыча. Этот человек по долгу своей службы должен был быть в курсе всего.

Трижды постучал в двери. Тит отворил, узнав тайный знак.

— Здравствуй, Тит. Ты, я вижу, устроился хорошо.

— Припас кое-чего на черный день. Желаешь водки выпить?

Но пришедший не обратил внимания на предложение хозяина. Он спросил о своем:

— Сбежал, Ипытыч?

— А что оставалось?

— Ежели человек дурак, то сие до гробовой доски, Ипатыч.

— Ты про что? В толк не возьму.

— Ты дураком не прикидывайся, Ипатыч. Тебе известно, про что я говорю.

— Ты меня винишь? Так я тебя понял?

— Прознал Карпов про наши игры с гатью. А как прознал? Я сколь раз говорил, что все надобно в тайне держать? Но куда там! Разве вы дело способны нормально сделать?

Ипатыч стал оправдываться:

— Это от того, что холопы дело делали спехом и без внимания.

— А ты на что? Отчего Карпов не заснул? Отчего он свой