Он тонко подчеркнул что император на самом деле лишь первый гражданин, но не более.

— Что вы имеете в виду, почтенный Клавдий? — спросил Гай Фабий Курион, известный своей осторожностью.

— Вы читали "Манифест" этого юного философа? — уточнил Публий.

— Конечно! Достойный трактат! — кивнул Курион. — Я согласен, что он может помочь в борьбе с христианами, этой язвой общества. Все эти репрессии без толку.

— Христианство! — насмешливо хмыкнул Клавдий. — Да, согласен. Коммод недолюбливает их, в отличие от терпимого Марка. Возможно это учение поможет в борьбе с этой несносной религией. Но вы заметили, уважаемый Курион, что в "Манифесте" нет ни слова о Сенате?

— Не припомню, — задумчиво ответил Курион.

— Вот именно! — торжествующе, с легкими нотками пренебрежения, воскликнул Клавдий. — В этом учении нет места Сенату! Только Империя и Император. Задумайтесь над этим.

Разговор прервался, когда процессия остановилась у подножия храма Юпитера. Вперед вышли жрецы и избранные сенаторы, готовые приветствовать триумфаторов.

***

Когда процессия достигла Капитолия, мы спешились. Жрецы уже стояли у алтаря Юпитера, приготовившись совершить жертвоприношение. Среди них были и сенаторы, которые должны были приветствовать нас от лица Сената. Я обратил внимание на несколько напряжённые лица сенаторов. Их можно было понять: каждый триумф — это шаг к укреплению императорской власти, и, соответственно, ослаблению Сената. Нужно было подумать, как хоть немного снять это напряжение.

— Сальве, Император и Принцепс Марк Аврелий! — приветствовал главный жрец храма. — Приветствуем триумфаторов, принесших победу Риму! Восхвалим же Юпитера, помогшего нам в этой войне!

— Приветствую вас, почтенные жрецы Юпитера! И вас, почтенные отцы народа! — Марк склонил голову обеим группам.

— Приветствуем триумфаторов Рима! — от лица сенаторов поклонился Секст Клавдий Публий.

Отец немного нахмурился: ни жрецы, ни сенаторы не упомянули меня, стоявшего по левую руку от него. Меня это не особо волновало лично, но я понимал политический подтекст. Отец должен был понимать, что сам кинул вызов Сенату. Однако это была лишь мелочь, основные баталии были впереди.

Мы вошли в храм и подошли к белому быку с золотыми украшениями и венками, который стоял у алтаря. Жрецы вознесли молитвы богам, прося благословения для Империи и её народа. Марк Аврелий, как император, возложил руку на жертвенного быка и произнёс слова посвящения, после чего жрецы завершили ритуал.

После всех положенных ритуалов в храме мы вышли к многочисленному народу.

Теперь отцу предстояло произнести речь, подтверждающую триумф:

— Народ Рима! Мы прибыли в Город с севера, где сокрушили варваров, посмевших нарушить мир. Эти варвары вторглись в Италию, кинув вызов всем нам! Мы не могли оставить это без ответа. Племена варваров вели себя лукаво и бесчестно, нарушая данное слово и пренебрегая доброжелательностью Рима. Они презрели нашу доброту и посеяли хаос, нарушая порядок! Но мы сокрушили их всех: маркоманов, квадов, языгов и те мелкие племена, что помогали им в их бесчестных делах. Мы наказали костобоков и роксоланов, осквернивших святилище Мистерий в Элевсине. Мы двинули лимес в земли клятвопреступников, умиротворив их племена. Смотрите на этих нарушителей мира! — он махнул рукой на пленных вождей. — Вот те, кто осмелился бросить вызов гордости Рима. Они перед вами! Смотрите на трофеи, добытые в битвах!

— Сегодняшний триумф — это не только признание наших побед, но и доказательство силы, единства и вечности нашей Империи. Мы явили не только военную мощь Рима, но и мудрость его. Именно война выковала новую философию — нео-стоицизм! Философию Стоицизма Империи, которая помогла нам достичь победы! Она умиротворила мятежные народы и принесла порядок Империи на их земли. Цезарь Люций Аврелий Коммод в этой войне явил новые идеи в математике и доказал, что это часть мирового порядка Логоса! Он рассказал нам о новой философии и доказал, что он не только воин, сражавшийся наравне с взрослыми воинами. Он доказал мудрость и добродетели, достойные сына Рима! Поэтому я говорю вам, граждане Рима: он достоин наравне со мной этого триумфа, приложив все свои силы к победе! Мы сражались не ради себя, а ради Рима, ради его народа, ради порядка, который объединяет нас всех. Этот день — ваш день. Этот триумф — ваш триумф. Рим живёт и будет жить вечно!

Слова Марка Аврелия были встречены бурей оваций. Толпа скандировала:

— Ave Roma! Ave Imperatores!

Этот момент закрепил ощущение всеобщего единства и гордости за Империю.

После ритуалов начались массовые празднования. На форуме установили длинные столы, покрытые яствами для всех граждан — от самого бедного до самого знатного. Были гладиаторские игры, театральные постановки, представления, показывающие сцены наших сражений. На аренах дрались лучшие гладиаторы, а на ипподроме проходили гонки колесниц.

Кульминацией триумфа стало торжественное открытие строительства триумфальной колонны, посвящённой победам Марка Аврелия и армии. Её заложили на северной части Марсова поля, недалеко от храма Адриана. Колонна станет символом не только военных побед, но и новой эры порядка, справедливости и процветания.

В течение всего дня не стихал гул разговоров о новых трофеях, увиденных в шествии. Горячие споры разгорались в попинах и домах. Люди обсуждали философию, услышанную в речах Марка Аврелия. Некоторые видели в этом подтверждение величия Рима, другие — начало новой эпохи.

На улицах городские музыканты играли на кифарах, лирах и тимпанах, добавляя торжественности моменту. Группы актёров устраивали небольшие представления, разыгрывая сцены побед Рима над варварами. Один из таких спектаклей привлёк огромную толпу, изобразив, как император и цезарь ведут переговоры с варварскими вождями, используя свою мудрость и доблесть.

Особое внимание вызвал марш ветеранов, прошедший поздним вечером по Виа Милитари. Эти мужчины, закалённые в битвах, шли с гордостью, их раны и седые волосы говорили о цене, заплаченной за мир. Народ приветствовал их громкими аплодисментами и криками благодарности. Для многих это был момент личной связи с войной, в которой участвовали их родственники и друзья.

Когда ночь опустилась на Рим, город озарился светом тысяч факелов. Народ пел гимны в честь Империи, танцевал на улицах, и я, стоя на балконе Палатиума, смотрел на этот праздник, испытывая гордость и удовлетворение. Этот день доказал, что Рим остаётся вечным, и ради него стоит положить свою жизнь. Ради всей Империи и её жителей. Пусть они никогда не познают горя перемен, разрушающих мир.

Среди этих мыслей я услышал, как отец тихо сказал мне:

— Запомни этот день, Люций.