«квазигугл» – «отдел досье», где хранились многочисленные папки с подобранными по соответствующей теме вырезками из зарубежных газет и журналов. Высотное здание у метро «Профсоюзная» целиком было нашпиговано истинными знатоками капитализма. Во всяком случае, такими, каких вообще можно было найти в СССР с учетом существования железного занавеса и того печального факта, что даже специалисты по зарубежным странам запросто могли быть лишены возможности хоть раз в этих странах побывать. На каждом этаже «высотки» были расположены кабинеты, рассчитанные на двух научных сотрудников или даже на одного, если он являлся руководителем. В тиши своих кабинетов и библиотек, содержавших большой объем зарубежной литературы (в двух шагах от ИМЭМО располагалась лучшая библиотека социального профиля ИНИОН – Институт научной информации по общественным наукам), москвичи творили свои книги. Побывав разок в этом «логове», я осознал, откуда следует добывать знания, и затем регулярно покупал их продукцию. Конечно, не стоит переоценивать эти труды. Книги, выходившие в 1960‑х, как правило, никакой ценности не представляли. Даже хрущевская оттепель не сказалась на качестве научных работ. Но в 1970‑е число приличных изданий стало медленно нарастать. Скорее всего, не только благодаря влиятельной «крыше», но и потому, что в самый плодотворный научный возраст вошло поколение шестидесятников, стремившихся быть учеными, а не пропагандистами марксизма. Наконец, в первой половине 1980‑х книги стали содержать максимум возможной конкретики и минимум идеологии. Конечно, они, по сути дела, представляли собой лишь качественные рефераты, посвященные разным темам капиталистической экономики и политики. Но для получения нормального образования студенту, находившемуся за железным занавесом, именно это и было нужно. Книги различались в зависимости от добросовестности и идеологизированности авторов, от желания дать хороший продукт читателю или выслужиться перед начальством. Но в целом можно сказать, что от трети до двух третей таких исследований содержали полезную информацию, а не пустую марксистскую болтовню.

Из книг московских академических ученых можно было узнать, например, как происходит ценообразование в условиях современного рынка. И это был весьма подробный рассказ, выходящий за пределы простеньких учебных схем [Никитин 1973; Монополистическое 1980]. Поэтому к началу эпохи реформ мы хорошо представляли, что может сделать рынок, а что не может, каково влияние монополизации рынков, каково значение неценовой конкуренции и почему важна международная торговля. Мы хорошо представляли себе инфляционный и валютный механизмы [Современная инфляция 1980; Королев 1986]. Мы знали в общих чертах, как устроен «Общий рынок» – Европейское экономическое сообщество [Шишков 1979]. Доступны были неплохие книги об управлении промышленной корпорацией [Многолет 1976], о том, что на Западе давно уже используют меры не только материального, но и морального стимулирования трудящихся – намного более эффективные, кстати, чем советские грамоты, благодарности и доски почета. Ведущие отрасли зарубежной экономики тоже находили своих бытописателей среди советских ученых (я вошел в их число, соорудив к 1990 году кандидатскую диссертацию о фармацевтической промышленности США). И наконец, существовали даже приличные исследования о социальной политике в капиталистических странах. С одной стороны, от советских авторов требовали писать о тяготах жизни простых людей при капитализме, но с другой – «между строк» в научных книгах можно было прочесть о том, как на Западе реально обстоит дело. Я не буду сейчас цитировать самые важные для студентов былых времен книги 1970–1980‑х годов, поскольку сегодняшний читатель заскучает от того, что тогда было важно для обретения реальных знаний, но один интересный пример приведу. Это книга Светланы Загладиной «Капиталистическая торговля сегодня».

Прежде чем привести несколько цитат, надо заметить, что автор была первой женой чиновника высочайшего ранга Вадима Загладина, первого заместителя заведующего международным отделом ЦК КПСС. Для таких людей железный занавес становился бумажным, и неудивительно, что Светлана Михайловна перемежала в книге научные размышления с описаниями прелестей нью-йоркской торговли, благо она, скорее всего, получила их непосредственно в ходе шопинга. Некоторые страницы «Капиталистической торговли» – это почти путеводитель для советских статусных лиц и их жен, которым доведется прорваться в Нью-Йорк с небезграничными запасами валюты в карманах.

В любом капиталистическом городе есть целые улицы магазинов и лавок для низших слоев населения, располагающих минимальным или даже ниже минимального уровня доходом. В Нью-Йорке – это Орчад-стрит, западная часть 14‑й улицы и пауперские кварталы Бауэри. Орчад-стрид в просторечье называют Яшкин-стрит по имени выходца из России, который за свою жизнь в Америке порядочно разбогател. <…> На Яшкин-стрит покупателей буквально за полы одежды втаскивают в магазины настойчивые зазывалы. Там есть все те товары, что и в роскошных магазинах на 5‑й авеню. Другой вопрос, что качество их иное. Торговля идет наличными, а цену с неопытного покупателя могут заломить повыше, чем в фирменном магазине. <…> Спустившись еще ниже по лестнице социального статуса, можно посетить развалы вещей в Бауэри, где за 2–3 доллара покупателю предложат старый пиджак, который имеет некую потребительскую ценность – способен согревать в непогоду бездомных людей – печальную неотъемлемую принадлежность современного капиталистического города [Загладина 1981: 35–36].

Никакая цензура к автору книги придраться не могла, поскольку Загладина рисовала на своих страницах печальную картину современного капитализма. Но вообще-то 2 доллара за пиджак – это по официальному дореформенному курсу 1 рубль 20 копеек. На такие деньги можно было разок-другой пообедать в советской столовой. А плохо пошитый советский пиджак стоил у нас значительно дороже. Фактически Светлана Михайловна объясняла читателю монографии, где надо отовариваться в Нью-Йорке. При этом толковый человек сам мог додумать, что согревающая бедняков в непогоду одежда – это не рвань какая-нибудь, а просто вышедшая из моды (или чуть поношенная), но вполне качественная вещь, от которой избавились хорошо зарабатывавшие средние американцы.

А вот зарисовка для тех статусных советских визитеров, которые не стремились экономить и хотели быть не хуже тех самых средних американцев. Загладина описала «потребительский рай», совершенно немыслимый тогда в СССР.

Крупные торговые центры, некоторые со 100–200 магазинами, могут иметь 15 или 20 магазинов одежды, 10–15 обувных магазинов для женщин и т. д. Их главная привлекательность для покупателей – разнообразие модного выбора. Многие торговые центры связывают магазины крытыми галереями, защищающими покупателей от плохой погоды. Для покупателя, попавшего в современный торговый центр, создается специальная атмосфера, настраивающая его на денежные траты: это и нежная музыка, и звуки падающей воды фонтанов, кинотеатры, медицинские учреждения, катки, рестораны и пр. Средняя продолжительность пребывания человека в таком со всеми удобствами торговом центре составляет 4 часа [Загладина 1981: 38].

У нас торгово-развлекательных центров еще не существовало, а в больших универмагах типа ГУМа, ЦУМа, Гостиного двора или ДЛТ покупатель вполне мог провести те же самые