делу организации «Девримджи Йол». По его версии, «ясно было, что Ильяс Айдын вел двойную игру». В газетах писали, что он арендовал дом, в котором был убит Эльром. Всех поймали, однако Айдын перебрался из Анкары в Малатью, а оттуда – в Сирию. Там он был схвачен группой Теслима Тёре[299]. По словам Тёре, он признал, что является агентом, и вероятно, там же был убит[300].

Как сообщается, пособник Эйхмана нацист Бруннер умер в Сирии в 2010 году в возрасте 97 лет.

Эльрома же убили 22 мая, ровно в годовщину того дня, когда Эйхмана привезли в Израиль. Его тело нашли на следующий день в стамбульском районе Нишанташи.

Убийство Эльрома стало одним из поворотных моментов периода, наступившего после переворота 12 марта.

Рассекреченный «крот»

Примерно за месяц до убийства Эльрома началась операция против группы Маданоглу-Авджыоглу. Одним из первых арестованных стал Ильхан Сельчук, взятый под стражу 29 мая, за ним последовали и другие. Джемаль Маданоглу и Осман Кёксал, которые за участие в перевороте 1960 года являлись пожизненными сенаторами, лишились неприкосновенности, и 28 июля 1971 года против них было возбуждено дело.

Друзья Махира Кайнака, не подозревавшие, что он крот НРО, например, его соседи Ахмет и Шюкран Кетенджи, принесли ему «нежелательные» книги, и он спрятал их в доме своей матери. Позже он объяснит, что разделял работу и личную жизнь и не сообщил НРО о книгах, а через некоторое время вернул их владельцам в целости и сохранности[301].

В те дни Кайнака вызвали в Анкару. Ему впервые предстояло встретиться с Фуатом Догу. Для встречи выбрали служебную квартиру НРО в округе Чанкая. Разговор был долгим, Кайнак впервые видел «человека, который мыслил не только в пределах Турции и старался предвидеть будущее». (Если учесть, что в июле 1971 года Догу по требованию Исмета Инёню и под давлением вице-премьера Сади Кочаша покинул свою должность и был направлен послом в Лиссабон, то этот разговор, скорее всего, произошел не позднее июня.)

Правительство Эрима можно было представить как некую коалицию между Тагмачем и его людьми, с одной стороны, и Гюрлером и Батуром, с другой. Однако было вполне вероятно, что эта коалиция могла распасться еще до конца года, в летние месяцы. В связи с этим необходимо было вынести приговор подозреваемым на основании собранных улик и разорвать связь между военными и гражданскими, возникшую на основе заговора.

Поэтому Догу хотел, чтобы Кайнак выступил в суде как заговорщик, который раскаивается в содеянном: так он воспользуется законом о признании вины и поможет приговорить остальных. Кайнак был против: «То, что вы предлагаете, опозорит меня в глазах общества. Вы ни от кого не можете требовать пойти на такое, даже ради родины. Это навредит не только мне, у меня нет права оставлять такое наследие своей семье. Я никогда на это не соглашусь»[302].

«Пусть я сяду вместе с остальными, позаботьтесь о моей семье», – предложил он сначала. Теперь не согласился Догу. «Тогда рассекретьте меня», – сказал Кайнак. Он думал, что так станет ясно, что он не предавал своих товарищей, а с самого начала работал по заданию своей страны, а также он останется под защитой государства и не станет целью для различных организаций и зарубежных служб. А когда все уляжется, он сможет начать новую жизнь.

У Фуата Догу были причины уговаривать Кайнака. Ведь сам переворот уже случился, некого было судить за попытку мятежа. Без свидетелей никого нельзя было привлечь. Не было никаких доказательств, кроме тех, что собрала НРО с помощью Кайнака в результате многих лет наблюдений и прослушки без судебного постановления, то есть кроме разведданных, добытых незаконным путем. Если такие сведения предоставить суду, то станет известно, чем занимается НРО, а сами нелегальные улики не будут приобщены к делу. В итоге подозреваемых по делу Маданоглу освободили 28 декабря 1971 года.

Кайнак в то время уже был кадровым сотрудником НРО и числился в контркоммунистическом управлении, где работал его связной, однако текущего задания у него не было. Также он продолжал работать в университете. Ему поручили отвезти материалы вступительных экзаменов в город Трабзон[303]. Когда он вернулся в Стамбул, прежде чем сесть на паром, чтобы перебраться на свой берег, он купил на пристани газету. На первой странице была новость о том, что НРО его рассекретила. Никто его заранее об этом не предупреждал.

Так Махир Кайнак стал первым и единственным агентом, первым и единственным «кротом» в истории разведки, которого рассекретила собственная разведслужба, даже когда его, вероятно, никто не подозревал.

Он тут же позвонил в НРО. Побросав в чемодан кое-какие вещи, он отвез жену и детей из их дома в Бакыркёе в служебную квартиру НРО в районе Мода. Были каникулы, детям он сказал, что они уехали на лето в Суадийе[304]. Кайнак вспоминает интересную деталь:

«Мы не могли все время держать в четырех стенах двоих девочек десяти и семи лет. Когда мы совершали короткие прогулки по окрестностям, я не хотел, чтобы они упоминали мое имя, которое выучили не так давно, а также имена моей жены и друг друга.

Жена превратила это в игру и дала всем новые имена. Кто использует чье-нибудь настоящее имя, должен был платить штраф в 25 курушей[305]. Детям эта игра очень понравилась, и мы почти не произносили настоящих имен»[306].

Пока семья жила «на нелегальном положении», Махира звали Мустафа, Шюкран – Сыдыка, Мелике – Зейнеп, Ульке – Дениз. На самом деле это были их «гёбек-ады», вторые имена[307].

Накануне начала учебного года в 1972 году они переехали в Анкару и сняли дом неподалеку от улицы Гювенлик, в районе Ашагы Айранджы. Девочек записали в начальную школу. Кайнак работал в Управлении НРО по Анкаре в конце Восьмой улицы района Эмек. Когда он занимался анализом публикаций КПТ в контркоммунистическом управлении, его вызвали еще раз.

Дело Маданоглу возобновили, и на этот раз в НРО хотели, чтобы он дал показания в суде в качестве агента, для этого его направили в командировку в Стамбул.

Пытки узников Зивербея

1972 год в Турции с самого начала был неспокойным. После отставки одиннадцати министров-технократов, включая Караосманоглу, первое правительство Эрима распалось, и велась работа по созданию второго. Основателей Турецкой Народно-Освободительной Армии Дениза Гезмиша, Юсуфа Арслана и Хусейна Инана приговорили к смерти. Чтобы спасти их, Махир Чаян и другие члены ТНОП-Ф и ТНОА похитили